Гербарии, открытки…. Ирина ЛиствинаЧитать онлайн книгу.
пекла мама не так уж и часто, а через две-три недели после дня рождения должен был произойти отъезд на всё лето. Да и там мне представился случай только через месяц. Правда, сезон в курортном городке Бирштонас удался на славу: там имелись друзья родителей, из которых мне особенно запомнились режиссёр ТЮЗа Димант с женой, бездетная пара, его все звали просто Димантом, а не по имени-отчеству. Всем было весело, в том числе и взрослым: катались в больших лодках на озёрах, устраивались пикники и прогулки. Однажды мама испекла пирожки, чтобы позвать на вечернее чаепитие друзей. Решето с пирожками, накрытое полотенцем, лежало в огромном лукошке для ягод (или для яиц). Тут-то я и решила доказать маме, что я совсем не жадная и не собираюсь тайком хватать пирожки. Ждать до вечера было трудно и как-то не хотелось, к тому же я знала, что после утреннего купанья все знакомые будут проходить мимо нашего дома. Дедушки почему-то дома не было, момент был очень благоприятным и главное, красивым – было прекрасное утро. Я взяла большое и неудобно тяжёлое лукошко в руки и вышла встречать и угощать у калитки всех, кто у нас бывал. Никто не отказался, а Димант дважды возвращался под разными предлогами и попробовал пирожки три раза. Все были в восторге и от них, и от погоды, и от меня. Пирожков стало раза в два меньше, но мама, добрая и щедрая душа, конечно же, не на это обратит внимание, а на то, какая я хорошая и ни капельки не жадная.
Мама и дедушка, готовившиеся к вечернему приёму, задержались на рынке дольше обычного. Когда они вернулись, нагруженные провизией, пирожки стояли на прежнем месте, аккуратно накрытые полотенцем. Никто, быть может, прежде времени и не обратил бы внимание на урон, нанесённый их количеству, если бы я промолчала, – им было явно не до меня. Но мне слишком уж не хотелось, чтобы мама подумала, что пирожки эти были съедены лакомкой, которой она меня считала. Я рассказала о произошедшем – достаточно скромно и с достоинством. Но тут-то и выяснилось, как трудно, оказывается, быть хорошей. Она возмутилась как никогда, у неё даже хватило времени (обычно это откладывалось на вечер) устроить мне хорошую трёпку на месте. При этом было сказано следующее: «Ты не трудилась, трудились мы, мы всё купили, я их испекла, а ты только бегала и мешала. Нет ничего хуже, чем устраивать угощение за чужой счёт и быть такой хвастунишкой».
Поставленная в тупик, я задумалась: «Значит, быть щедрой, но хвастунишкой – хуже, чем быть жадной лакомкой? Ведь тогда, за аппетит и нарушение этикета, меня только ругали». Впрочем, щедрость моя почему-то была подозрительна и мне самой. Получилось что-то непонятное, а простые, настоящие мальчишеские души, такие как Том и Гек, – они-то едва ли бы… Как всегда в трудных случаях, я спросила у дедушки. Он ответил: «Твоя мама должна тебя воспитывать, но любит она тебя такой, какая ты есть, поэтому не стоит так уж стараться казаться себе и другим лучше, чем на самом деле».
Случай проявить себя «на самом деле, как есть» (и по отношению не к одним только родственникам и пирожкам) представился вскоре после приезда в Ленинград. В конце