Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Том 1. Роберт Фалкон СкоттЧитать онлайн книгу.
качается непрерывно, повинуясь неправильному, ныряющему движению судна.
Если заглянуть в отверстие, оставленное в переборке, видишь ряд голов с грустными, терпеливыми глазами, наклоняющихся вперед со стороны правого борта, тогда как противоположный ряд откидывается назад; затем наклоняется левый ряд голов, а правый откидывается. Должно быть пыткой для бедных животных выносить день за днем по целым неделям такую качку. В самом деле, хотя они продолжают исправно есть, но от постоянного напряжения теряют вес и вообще хиреют. Все же об их ощущениях нельзя судить по нашей мерке. Есть лошади, которые никогда не ложатся, и все лошади могут спать стоя; у них в каждой ноге есть связка, которая поддерживает их вес, не напрягая чрезмерно их силы. Даже наши бедные животные ухитряются отдыхать и спать, невзирая на ужасную качку. Полагается им 4 или 5 тонн корма, и наш вечно бдительный Антон убирает с бака остаток. Он сильно страдает от морской болезни, но прошлой ночью курил сигару. Немного затянулся, затем наступил перерыв вследствие рвоты, но все-таки он вернулся к своей сигаре и, потирая живот, заметил Отсу: «Нехорошо». Ну, не молодчина ли этот Антон!..
Помещающиеся у переднего подветренного люка четыре лошади защищены брезентами, и им вообще, пожалуй, лучше, чем их товарищам. За холодильником, по обе стороны главного люка, в двух громадных ящиках стоят моторные сани; ящики эти 16 ґ 5 ґ 4 поставлены на несколько дюймов выше палубы и занимают ужасно много места. Третьи сани стоят поперек кормы, где раньше помещалась задняя лебедка. Все эти ящики покрыты грубым брезентом и прикреплены толстыми цепями и канатами, так что неподвижность их вполне обеспечена.
Керосин для саней хранится в жестянках и баках, упакованных в крепкие ящики, установленные в ряд, поперек палубы перед самым ютом и рядом с моторными санями. Керосина взято 2,5 тонны, и он занимает порядочно места.
Вокруг этих ящиков, от камбуза до руля, палуба завалена мешками с углем, составляющими палубный запас, – быстро, впрочем, убывающий.
Мы вышли из Порт-Чалмерса, имея на корабле 462 тонны угля. Это было больше, чем я рассчитывал, и все-таки грузовая марка была на 3 дюйма выше уровня воды. Корабль сидел кормой фута на два глубже, но это скоро должно измениться.
На мешках с углем, на санях, в пространстве между ними и на холодильнике размещаются собаки – всего 33. Их поневоле приходится держать на цепи; они пользуются прикрытием, насколько возможно на палубе, но положение их незавидное. Волны беспрестанно разбиваются о наветренный борт и рассыпаются тяжелым дождем брызг. Собаки сидят, повернувшись хвостами к потокам воды, и вода бежит с них струями. Жаль смотреть, как они ежатся от холода, и вся их поза выражает страдание; иной раз та или другая бедняжка жалобно взвизгивает. Вся группа представляет печальную, унылую картину. Поистине тяжелая жизнь у этих бедных созданий!
Мы кое-как ухитряемся все усесться за столом в кают-компании, хотя нас 24 офицера. Двое или трое обыкновенно бывают на вахте, а все же тесно. Стол у нас очень простой. Замечательно, как наши два буфетчика, Хупер