Король без трона. Кадеты императрицы (сборник). Морис МонтегюЧитать онлайн книгу.
ли твои титулы я перечислил? Граф и князь! Примите мой привет! – иронически раскланялся перед ним Кантекор.
– Подлец! – простонал еле слышно тот.
– Можете быть уверены, – продолжал унтер-офицер, – что ваши бумаги в хороших руках! Через несколько дней его превосходительство Жозеф Фуше, министр полиции, рассмотрит их с подобающим вниманием, и если ваши друзья получат некоторые неприятности, то будут обязаны этим вам. Накануне битвы следует сжигать самому такие любовные письма!
– Бандит! Разбойник! Наполеоновский солдат! – мог еще произнести умирающий.
Унтер-офицер на этот раз оскорбился. Он нагнулся, поднял пистолет и сказал торжественным тоном:
– Изменник своему знамени! Император приговаривает тебя к расстрелу. Я исполняю приговор императора его именем!
Затем не прицеливаясь, с расстояния трех шагов, этот судья, ставший палачом, разрядил свой пистолет, выстрелив в окровавленное, беспомощное тело, извивавшееся перед ним в предсмертных судорогах… Выстрелив, он сделал гримасу и почувствовал потребность в оправдании.
– Он сам этого просил, – пробормотал он и, повернувшись спиной к трупу, мерным шагом вышел со двора фермы.
Позади него, оставленный на съедение волкам, в добычу воронам, всем ужасам леденящей ночи, остался лежать на снегу труп в блестящем мундире, окрашивая кровью землю…
Кантекор шел, весело побрякивая золотом в кармане и думая про себя: «Ну, сегодня я не потерял времени напрасно!»
Достигнув аванпостов французской армии, он назвал себя и прошел в лагерь.
Жером Кантекор де ла Коррез не был простым солдатом. В двадцать семь лет у него было уже бурное прошлое, полное всевозможных, иногда весьма сомнительных приключений.
Его отец держал гостиницу на пустынной дороге Ма-Шевалье, стоявшую на опушке Кюбесского леса. Шесть месяцев в году она была занесена снегом; она имела очень дурную репутацию, которой вполне соответствовало ее название «Приют повешенного», данное в память прежнего владельца, окончившего жизнь самоубийством. Путешественники здесь были редки, даже в лучшее время года, зато нужда была тут постоянной гостьей.
В пятнадцать лет Жерому надоела нищета. Его тянуло вон из родительского дома и хотелось повидать свет. В одно прекрасное утро он, даже не попрощавшись ни с кем, исчез из дома, бросив отца и мать, братьев и сестер. Правду сказать, если он оставлял многого желать, то и другие члены семьи были немногим лучше.
Отец Кантекора был человек грубый и, когда не было хлеба, кормил семью тумаками. При таких условиях семейная жизнь была не из отрадных; дети были угрюмы, жена болезненна. Она прожила недолго, умерла молодой.
Жером вышел из дома с палкой в руках, с парой деревянных башмаков за плечами и без гроша в кармане. Какой-то прохожий дорогой обратился к нему с вопросом:
– Куда идешь, мальчуган?
– В Париж! – гордо ответил тот не задумавшись.
Это было в начале 1793 года. Париж танцевал в это время