Полное блюдце секретов. Андрей КивиновЧитать онлайн книгу.
наверное, больно. Продолжает орать, хотя несколько тише. Кажется, я попал ему в живот. Я швыряю нож в угол двора, в кучу мусора, сваленную прямо на земле. От обиды, что так глупо влип. Потом опять пытаюсь помочь долговязому. Он кричит:
– Сука вонючая!
И бьет меня неподрезанной ногой. Я замечаю, что вода в луже грязно-красного цвета.
Все на улице красно!
– Ну, погоди, я ж помочь хочу, я ж не специально!..
Кто-то все-таки смотрел в окно. Два мента-постовых появились во дворе очень вовремя, когда я благородно обхаживал долговязого. Меня обхаживать не стали. Еще один удар, теперь уже хромовым, начищенным до зеркала сапогом, и я снова на земле. Я плююсь кровью и пытаюсь хоть что-то объяснить. Руки уже за спиной, жесты невозможны.
Говорить больно. Чувствую языком, что одним верхним зубом стало меньше, а раздутая губа уже превратилась в пельмень, доставая до носа. «Лодочник» вонючий…
Игорь открыл глаза, потрогал губу. Опухоль спала, боль не прошла. В дежурной части врач вызванной «скорой» брезгливо осмотрел его лицо, залил губу зеленкой и клеем и прилепил пластырь. Для тебя сойдет, сойдет, радуйся, что у нас бесплатная медицина. В камере Игорь сорвал пластырь, тот все время намокал от влажного дыхания и неприятно раздражал.
Долговязого увезли на «скорой». Игорь слышал, как дежурный говорил с больницей.
«Похоже, я пробил ему печень. Черт, не сдох бы».
В дежурной камере держали где-то с час. Затем его забрал товарищ в штатском.
Оперуполномоченный. С какой-то хохлятской фамилией на «О». То ли Фоменко, то ли Хоменко.
Что я там говорил? Что не хотел? Что они первые? Конечно. Я оправдывался. Товарищ никак не реагировал. Сидел неподвижно, как статуя, смотрел прямо в глаза. Потом записывал, уточняя по ходу детали. Спросил про нож. Я ответил. Честно. Я ведь не считаю себя виновным. Спросил, не знаком ли я с потерпевшим. Долговязый – потерпевший? Смешно! Это я потерпевший. Нет, он. Он в больнице, он и потерпевший.
Потом я расписывался под текстом, толком его так и не прочитав. Сплошной туман в глазах. Потом снова камера. Еще часа три ожидания. После девушка лет двадцати двух, почти ровесница, сказала, что она следователь и будет вести мое дело. Что-то спрашивала про адвоката. Как и Хоменко-Фоменко, писала, только дольше и подробнее.
Я опять оправдывался, опять подписывал. Она сказала, что задерживает меня на трое суток по подозрению. Когда вели назад в камеру, через приоткрытую дверь кабинета я увидел Анюту. С ней беседовал Фо-Хоменко.
Ночь в дежурной части, утром привезли сюда. Часа через два подсадили пенсионера.
Щеколда противно лязгнула, раздался голос сторожа:
– Обед.
Игорь сел на нары. Голова слегка кружилась. Он еще раз ощупал челюсть и губы. Есть можно. Если глотать не жуя. Ну, этот обед можно и не жуя.
Сержант налил в белую миску жидкий суп. Во вторую шмякнул макароны с песчинками фарша.
– Побыстрее, мужики.
Дверь закрылась.
Игорь кое-как начал вливать в себя суп.
– Где