Дед. Михаил БоковЧитать онлайн книгу.
«Плохой знак, – подумал он, с трудом сдерживая подступающую тошноту. – Очень плохой».
– Приехали из района. С полицией, – Фока поднялся, насколько позволяла ему высота палатки. – У тебя здесь нет криминала?
– Нет.
– Отлично. А еще мы нашли офицера. Подполковник. Звать Сергей Юрьевич Лазовский.
Ганина стошнило, едва он вылез на свет. Рвота изверглась из него алым фонтаном и забрызгала палатку и берцы. Почти сразу же последовал второй позыв. Ганин надеялся, что его не видно с холма, куда сейчас, по словам Фоки, приехали проверяющие. Скорчившись, он пытался устоять на ногах и последними словами клял жару, инспекторов и сегодняшнее утреннее пьянство.
Когда стало легче, Ганин нетвердой походкой пошагал туда, где раздавались голоса. Солнце жгло затылок. Сердце бýхало как расстроенный радиоприемник, безбожно проседая на низких частотах. Он надеялся, что сумеет дойти, не упав.
– Ага. Вот и главный расхититель гробниц, – поприветствовал его Кузьмич. – Бухал с утра, да, Ганин? Пропивал историческое наследие времен войны?
Ганин поморщился:
– Шли бы вы, Кузьмич.
– Я-то пойду, пойду. Но сначала вы все станете к стенке!
Кузьмич был главной грозой черных копателей, как называли их газеты. Шестидесятилетний глава районной администрации, казалось, дал себе клятву – пересажать всех, кого застал в поле с металлоискателем в руках. Если эти люди не могли предъявить ему документ о принадлежности к легальным отрядам или детским патриотическим организациям, Кузьмич обрушивал на них свою ярость и весь имеющийся административный ресурс. Обыски, давление, применение силы. Полицейские наряды, которые приезжали вместе с ним, Кузьмич науськивал, что церемониться не надо: когда от каких-то методов есть прок, они годятся. Нашли повод убрать копателя хотя бы на день – это прок. Удалось задержать его на 15 суток – прок. Посадили, насобирав улик на уголовную статью или выбив признание, – прок и личная похвала Кузьмича, главной шишки в районе.
Плотный, с бритой под Котовского головой Кузьмич возникал с проверками в лагерях копателей по всей Новгородчине. Порой его видели далеко за пределами зоны его административной ответственности. Он выходил из уазика, окруженный ватагой полицейских, хлопал дверью и шевелил щеткой седых усов – вынюхивал криминал. Когда нюх срабатывал, начиналось пекло.
«Предатели», «торговцы костями», «бл…ины дети» – Кузьмич называл копателей только так, и его не интересовало, что далеко не все из них приехали сюда наживаться. Таких было предостаточно, да, но часть людей была иного сорта. Эти люди могли неделями кропотливо перебирать останки – в попытке, часто безуспешной, их идентифицировать. Они своими руками рыли могилы и сколачивали кресты, чтобы те неизвестные, забытые в горячке войны и оставленные лежать так, как застала их смерть, наконец обрели покой. Некоторые копатели вели дневники – скорбные летописи с координатами захоронений. Потом, возвращаясь в обычный мир, они отправляли свои записи родственникам погибших, писали им письма. Ганин и сам написал таких десятки. Текст был всегда