Маргарита Валуа: Прелестная ювелирша. Любовница короля Наваррского. Понсон дю ТеррайльЧитать онлайн книгу.
! – продолжал блондин. – Пусть я лишусь чести зваться Амори и пусть мой отец, сир де Ноэ, будет объявлен человеком дурного происхождения, если вы уже целый час не сгораете желанием, чтобы я произнес имя Коризандры, графини де Граммон!
– Ноэ, Ноэ! – пробормотал брюнет. – Ты самый отвратительный доверенный на свете! Ты беззаботно кидаешься именами, которые может подхватить придорожное эхо, а ведь надо же знать, какой тонкий слух у ревнивых мужей!
– А вот тот пункт, к которому именно и хотел прийти я! – сказал блондин.
– То есть как, чудак? Ты хотел бы…
– Я хотел бы, чтобы вы согласились, что вы чересчур отважны, Анри!
– Ну вот еще!
– Два раза нам повезло: один раз вы притаились за занавесом, когда граф неожиданно зашел к жене, а в другой раз вы провели ночь на ветвях ивы…
– Ну что же, это было летом, и я на славу выспался!
– Да, но вы должны знать, что граф, который так же уродлив, как ревнив, прикажет убить вас из-за угла, если у него не хватит решимости всадить вам кинжал в сердце своей рукой!
– Милый Ноэ, – сказал брюнет, – разве тебе не приходилось читать сказки моей бабки, Маргариты Наваррской?
– Конечно да. Ну и что?
– Там имеется одна сказка, в которую вложена интересная мысль о любви. «Любовь, – говорит Маргарита Наваррская, – это очаровательная страна, пока туда приходится добираться трудной, крутой, полной препятствий и капканов дорогой. Но в тот день, когда туда удается проложить отличную прямую дорогу, она превращается в несимпатичную местность, лишенную притягательной силы».
– Вот уж, признаться, я не совсем понимаю это, – наивно сказал Амори де Ноэ.
– А я сейчас разъясню тебе это, – сказал брюнет, пришпоривая коня. – Моя бабка пользовалась риторическими фигурами, чтобы сказать следующее; трудная, крутая дорога – это, видишь ли, ревнивый муж, окно, открывающееся только в полночь, кинжал наемных убийц, поджидающих нас в темном углу, ночь, проведенная верхом на ветви ивы. Ну а хорошо наезженная, большая дорога – это отсутствие всего перечисленного мною: это возлюбленная, которую навещаешь среди бела дня, спокойно оставляя лошадь у дверей, возлюбленная, которая без всякого страха называет тебя своим милым и охотно отдает то, что гораздо приятнее украсть!
– А вы, значит, не любите наезженных дорог?
– Я? – презрительно сказал брюнет. – Да если когда-нибудь черт возьмет этого Граммона и Коризандра широко распахнет предо мной двери своего дома, я велю сказать ей, что не люблю таких помещений, в которые нет надобности проникать через окно, и боюсь навещать свою возлюбленную среди бела дня, так как рискую обнаружить у нее морщину на лбу, а то так и целое бельмо на глазу!
– Аминь! – пробормотал Амори.
– Кстати, знаешь ли ты, что сегодня мы в последний раз отправляемся в Бомануар?
– Разве вы не любите больше Коризандры?
– Да нет… но завтра мы уезжаем отсюда!
– Уезжаем? – с удивлением переспросил Ноэ. – Но куда?
– Это я скажу тебе на обратном пути от Коризандры…
В этот момент лошади сами круто свернули с дороги и направились по боковой тропинке. Видно было, что они уже привыкли к этому пути и знали все его повороты. Действительно, через несколько минут они самостоятельно съехали с тропинки в густой кустарник и остановились там. Брюнет соскочил на землю, отдал повод своему спутнику, затем закутался в плащ, надвинул шляпу глубоко на глаза, проверил, легко ли вынимается из ножен кинжал, подвешенный к поясу, после чего быстро и легко пустился бежать среди молодой поросли.
Через четверть часа он дошел до стен замка. Впрочем, это был скорее деревенский дом, чем замок, так как лишь массивная, дубовая, окованная железом дверь и пара громадных пиренейских собак составляли всю охрану его обитателей, несмотря на то что в те времена были часты гражданские войны и политические смуты.
Брюнет осторожно обошел замок, пока не добрался до деревьев, росших около башенки. Здесь он приложил два пальца к губам и издал протяжный свист, после чего повалился на землю, стараясь, чтобы его не было видно среди густой травы. При этом его взор не отрывался от окон башенки, которые были темны, как и все остальные в этом доме.
Вдруг в одном из окон первого этажа башенки блеснул свет, но сейчас же потух. Молодой человек подошел к башенке. Окно, в котором до этого блеснул свет, открылось, к ногам молодого человека упала шелковая лестница, и он принялся взбираться по ней с ловкостью кошки.
Когда он поравнялся с открытым окном, оттуда протянулись две белоснежные руки и ласково втянули его в комнату, после чего лестница была вновь убрана обратно и окно закрылось.
– Ах, милый Анри, – пролепетал свежий голос, которому вложенная в него любовь придавала несравненную гармонию. – Ах, Анри, как поздно явились вы сегодня!
Товарищ Амори де Ноэ очутился в очаровательном гнездышке, именовавшемся молельней, но служившем в те времена будуаром. Алебастровая лампа излучала таинственный свет,