Крест командора. Александр КерданЧитать онлайн книгу.
юности любили петь на два голоса. Он с надеждой обратился к Шпанбергу:
– Господин капитан, вы должны знать эту балладу… Это привет с нашей далекой родины… – и, не дожидаясь ответа, запел высоким, молодым и красивым голосом:
Силен был Дидрик, груб и смел,
А жил он возле Берна,
И триста родичей имел,
Я говорю вам верно.
А бились мы в Ютландии…
Анна Матвеевна, уловив знакомую мелодию, ударила по клавишам пухлыми пальцами, извлекая звук из старинного инструмента. Демонстрируя свою красоту, она выгнула стан, откинула назад голову с тяжёлыми золотистыми косами, уложенными венцом. На лице её блуждала полуулыбка, а взгляд был мечтательно устремлен вверх. Однако гости сейчас смотрели не на неё, а на Беринга.
– Ira facit versus[26], – пробормотал граф Головин пришедшую на ум латинскую фразу и залпом выпил свою рюмку.
Шпанберг подхватил песню. Пел старательно, низким голосом. Его некрасивое лицо вытянулось ещё больше, стало ещё некрасивей, но обычно бесцветные, какие-то рыбьи глаза приобрели живой оттенок:
Мы весь завоевали свет,
Теперь земли нам хватит,
Но Хольгер Датский, наш сосед,
Ещё нам дань не платит.
Вперёд отправили послов,
Пусть платят дань датчане,
А нет, так пусть, без лишних слов,
Спешат на поле брани…
Головин подумал, как отличается от Шпанберга облик капитан-командора. Чело Беринга, увлеченного пением, разгладилось, седые брови, обычно сурово сведённые у переносицы, приподнялись наверх, и грубоватые черты его лица прояснились. Он – словно помолодел: «А ведь Берингу, почитай, шестой десяток идёт! Справится ли он с тяжелейшей задачей? Выдюжит ли?.. Пожалуй, что да… Лишь бы не подкачали те, кто определён командору в помощники…»
Песня захватила всех. Уже и Свен Ваксель, старательно подражая Берингу, выводил её слова. Встроил в хор поющих свой бархатистый тембр шурин командора Бенедикт, и даже не умеющий петь адмирал Сандерс отбивал такт ладонью по столу.
Рубились воины три дня,
Пришельцев много пало —
Ни шагу датская броня
Врагам ни уступала.
Остыл недавней битвы жар,
Но кровь бежит потоком,
И солнце сквозь кровавый пар
Глядит багровым оком…
В окна приветливо заглядывало июньское бессонное солнце. На подоконниках по-домашнему уютно цвели настурции и герань. Торжественно и печально лились звуки клавикордов, звучали слова баллады, объединяя собравшихся. И казалось, что ни протяжной песне, ни этому единодушию не будет конца…
Глава четвертая
Ружейными выстрелами лопаются на морозе промерзшие стволы кедров и елей. Закуржавленными макушками подпирают они серое сукно небесного свода. Скрипят, заунывно постанывают полозья саней. То там, то тут, разрывая эти монотонные звуки, сухо щелкают кнуты. Закутанные в долгополые нагольные тулупы возчики угрюмо подгоняют заиндевелых, дышащих
Ira facit versus – гнев порождает стих