Жёлтая виолончель. Сергей БушовЧитать онлайн книгу.

      Я шёл вперёд против своего желания. Колосья… Да нет, совсем это не было похоже на колосья! Меня окружало море шевелящихся грязно-коричневых щупальцев. Я погружался в него всё глубже, и не было никаких способов вырваться.

      – Профессор! – крикнул я. – Сделайте что-нибудь!

      Я ощутил своё сердце, которое колотилось в груди с невозможной частотой.

      – Вы приближаетесь к деревянному дому, – снова заговорил Иванов. – И видите перед собой дверь, закрытую на огромный амбарный замок.

      – Герман Иосифович, я не могу! – закричал я.

      – Давайте-давайте, – сказал Иванов. – Дальше без меня.

      Я приближался к двери. Видимо, от страха всё вокруг снова закружилось, и я напрягся, чтобы удержать картинку приемлемой чёткости. Отчего-то я чувствовал необходимым прожить эти секунды по-настоящему. Но мне было очень страшно.

      Я увидел свою руку. Тонкая, беспомощная, словно чужая, она щупала пространство далеко впереди. Наткнулась на замок. Я почувствовал в теле дрожь. Рука дёргала замок, пытаясь открыть, и дверь, сколоченная криво из покрытых корой горбылей, тряслась. Замок вдруг стал разваливаться на ржавые бесформенные куски. Он настолько истлел, что превратился практически в труху. Дверь угрожающе распахнулась, будто изнутри подул сильный ветер. И он нёс собой холодную жуть.

      Я двигался в дом, в темноту и холод. Навстречу мне не то выплывало, не то прорисовывалось лучиком света изображение старого кресла с гнутыми ножками. В кресле неподвижно сидела старуха. Её лицо казалось одновременно и строгим, и добрым. На плечи был наброшен мохнатый платок, а седые волосы растрёпаны. Я вроде бы знал её, и от этого ощущал необъяснимый страх. Она зашевелилась, взглянула в мою сторону, и на её лице отразилось недовольство. Морщины на лице затряслись, губы зашевелились. Я не слышал её слов, но понимал, что она меня ругает. Она схватилась за подлокотники, и я понял, что она хочет встать, чтобы направиться в мою сторону. Мне стало страшно. Но темнота вокруг вновь сгущалась, окружая и меня, и старуху. Через мгновение я уже ничего вокруг не видел, но чувствовал, что темнота сейчас сожрёт и меня.

      Я закричал. Впереди была только тьма. Она кружилась и затягивала. Мне было больно. Сердце билось очень часто. Всё тело словно горело, а в правой части живота что-то давило и резало. Я всё ещё пытался идти вперёд.

      Дождь перестал. Но меня трясёт от холода. Я понимаю, что у меня температура. В районе пятки ноет натёртая об обмотки мозоль. Утро. Навстречу движутся синие люди. Они косятся на меня с отвращением. Я ковыляю по узкой улочке, высматривая глазами скамейку. Чтобы немного отдохнуть.

      Голова снова начинает кружиться. У меня нет сил идти, и я хватаюсь рукой за подвернувшуюся чугунную ограду. Знакомый узор. Жёлтая виолончель. Почему я всё время вспоминаю про эту виолончель? Узор на ограде – пара кованых листочков. Никакой виолончели.

      За оградой – голубое здание, похожее на куб, с широким крыльцом. Я приближаюсь к нему сбоку.

      – Это же то место, – шепчу я.

      Я работал здесь раньше.