Витающие в облаках. Кейт АткинсонЧитать онлайн книгу.
у Стюартов-Мюрреев – невезучих сухопутных крыс, которые пахали холмистую землю Пертшира, – течет в жилах соленая, бродяжья кровь моряков?
– Совсем наоборот, – говорит Нора.
Ибо, судя по всему, Стюартов-Мюрреев обуревала загадочная тяга к воде, но они совершенно не умели на ней держаться. По словам Норы, один Стюарт-Мюррей утонул в ходе битвы при Трафальгаре, один – на «Мэри Роуз», один пошел ко дну с «Титаником» на пути в Америку, один – с «Лузитанией» на обратном пути в Европу, и был еще один, давно забытый, Стюарт-Мюррей, который, как говорили, утопил в устье реки Форт сокровище короля, хотя что это был за король и что за сокровище, уже не узнать.
Меня удивляет, что Нора рискует выходить в море на своей скорлупке «Морская авантюра». Но, судя по всему, Стюартам-Мюрреям, чтобы утонуть в море, не нужна даже лодка: один из Нориных дядьев, как полагали, погиб в великой и ужасной катастрофе при обрушении моста через Тей – он пролез зайцем в поезд в Уормите, на последней станции перед мостом, под влиянием алкоголя и юношеской страсти к приключениям. А поскольку билета он не покупал, то и в списках погибших не значился.
– Море не только у тебя в крови, – говорит Нора. – Оно у всех в крови. Почему она соленая, как ты думаешь?
Нора смотрит на море через огромный бинокль времен Первой мировой, который притащила с собой. Она говорит, что бинокль раньше принадлежал ее брату. Брату? Она никогда не упоминала никакого брата.
– О да, – небрежно говорит она, – у меня была куча братьев и сестер.
– Воображаемых?
– Настоящих, – отвечает она и принимается считать на пальцах. Дуглас, Торкил, Мердо, Гонория, Элспет… и это только те, что умерли еще до ее рождения. По-видимому, Стюарты-Мюрреи – исключительно неудачливая семья.
– Это еще что, – мрачно говорит она в ответ на мое замечание. – Это ничто по сравнению с тем, что случилось позже.
Меж Эдинбургом и Данди есть города
У меня есть глиняная грелка. Я заворачиваю ее в старый свитер и по ночам прижимаю к себе в тщетной попытке согреться. Очень трудно спать, когда тьма столь всеобъемлюща – ее лишь изредка пронзает крупица звездного света или слабый лунный луч.
Я вспоминаю бесчисленные ночи своего детства, когда Нора оставляла меня одну и шла в какой-нибудь очередной паб или отель, куда ее взяли работать на сезон. Я прямо вижу ее тогдашнюю и чую запах ее дешевого одеколона «Ландыш». Она целует меня на ночь: буйные волосы уложены высоко, как мороженое в рожке, что продается на курортной набережной, а фигура подчеркнута откровенным нарядом барменши или, наоборот, скрыта суровым одеянием официантки. Помню как сейчас – она склоняется ко мне и шепчет на ухо, просит быть хорошей девочкой: не вылезать из кровати, не играть со спичками, не давиться конфетами и поднимать крик, если на меня вдруг нападет страшный незнакомец, маньяк-душитель или насильник, влезший через окно спальни. Нора всегда боялась худшего.
– По опыту, – мрачно говорит она.
Мы дрейфовали вдоль побережья – прилив приносил нас