Графоман. Бронислава БродскаяЧитать онлайн книгу.
тогда … Грише было лет девять. Наверное, не больше, он все еще был в начальной школе, но уже с пионерским галстуком. Галстук Гриша помнил. На второй большой перемене он зашел в туалет. Там были большие ребята, года на два старше. Они были из одного класса, а Гриша был 'маленький'. 'Ой, нехорошо, что тут кроме них никого больше нет. Надо мне уходить и подняться в туалет на другой этаж' – что-то Грише уже подсказывало, что так просто он не уйдет. Ребята стояли, о чём-то переговариваясь. Потом кто-то сказал:
– Слушай , пацан, дай рубль.
Просил полноватый пятиклассник, рыжий с наглыми заплывшими маленькими глазками. Паренёк играл приблатненность, имени его Гриша не знал, знал только кличку: Васёк. То ли его правда Вася звали, то ли он был Васильев. Тон Васька был весьма миролюбив, хотя отказа не предполагал. Парни были уверены, что деньги он им сразу отдаст.
Обычно у Гриши не было с собой денег, тем более, что рубль считался большими деньгами. За завтраки мама платила заранее, а после школы он всегда шел домой. Родители ему в деньгах не отказывали, но Грише каждый раз надо было объяснить, на что он просит. Но однако, как раз сегодня рубль лежал у него в кармане. Была пятница и они с Валеркой собрались идти в кино 'Дружба' на Песчаной площади. В голове мелькнуло: 'дать им что-ли этот рубль … чтобы отстали … а что будет, если я не дам … почему это я должен им давать … а если не дам … будут бить … или не будут …' Грише тоскливо подумалось, что скорее всего будут … Старшеклассников, которые не допустили бы беспредела, в туалете не было. Валерка был дежурный и на перемену не вышел, мыл доску. Решение пришло само, неосознанно.
Гриша даже не успел подумать, почему он так себя повёл:
– Ничего я тебе не дам. Отвали. Это было грубо, Гриша знал этикет. Он явно нарывался. Знал бы свое место. Кто он тогда был по сравнению с пятиклассниками? Козявка.
– Ну, как это ты не дашь? Ты не можешь мне не дать. Может у тебя денег, шкет, нет. Бывает … я вот сейчас сам у тебя в кармане посмотрю. Не найду, получишь щелбан и пойдешь … Тон Васька был фальшиво 'отеческим', мнимо ласковым.
– Есть у меня деньги, но я не дам …
– Ага, есть, значит. Не дашь, значит … Пацаны, вы слышали? Он не даст. Он нам отказывает. Сопля, а ты хорошо подумал? Я спрашиваю, ты подумал? Я хочу по-хорошему, по-пацански. По-плохому я так и так у тебя вс6 заберу. Слышь … всё. Ты понял, урод? Нельзя быть жадным. Я тебя научу быть добрым … Слышал? Пионер – хороший товарищ … а ты – плохой товарищ, и позоришь нашу дружину. Позоришь, морда?
'Так, ну всё. Я нарвался. Сейчас будут бить. Отпиздят … из-за кого-то рубля. Вот я дурак'. Гриша может и взял бы свои слова обратно, но было уже поздно. Как учительница говорила 'слово – не воробей', а папа говорил 'поезд ушел'. Он смог только обреченно повторить 'отвали, не трогай меня …'. Гриша вообще-то знал, что дело тут было ни в каком не в рубле. Дело было в принципе. Один раз уступишь без боя и всё … что 'всё' тоже было ясно. Ты – никто, с тобой можно делать,