Вельяминовы. Время бури. Часть первая. Том пятый. Нелли ШульманЧитать онлайн книгу.
пластинок. Федор любил работать под Моцарта или Шопена. Он поднял голову вверх, к балкону кабинета:
– Сколько вечеров я там просидел… – Федор часто чертил по ночам, когда все расходились. Он варил кофе, включал пластинку и напевал себе под нос.
Федор предполагал, что его доставили на служебную квартиру гестапо, по случайности размещавшуюся, в этом доме. Оказавшись, в сопровождении полицейских, на втором этаже, перед тяжелой дверью мореного дуба, он, презрительно, улыбнулся:
– В моей бывшей конторе гестапо поселилось, под вывеской представительства Министерства Труда. Ничего я им не скажу. Аннет улетит. Роза здесь, Итамар. Они о ней позаботятся… – Федор отогнал мысли о серо-голубых глазах:
– Нельзя позволять себе слабость. Они за нами следили. Наверняка, фон Рабе… Я выживу, мы встретимся с Аннет. Может быть, все получилось… – о подобном сейчас думать не полагалось. Федор, в общем, не знал, как выживет, но сказал себе: «Иначе и быть не может». Он окинул взглядом флаги со свастиками, каких-то клерков, в скромных костюмах, фотографии Гитлера. Поморщившись, он, пинком, открыл дверь кабинета.
Чиновник сглотнул.
Мужчина был почти в два метра ростом, с мощными плечами, в американских джинсах, льняной, белой рубашке и отлично скроенном, светлом пиджаке. Немец опустил глаза:
– Кеды, – вспомнил он, – баскетбольные. В Берлине их тоже продают. Называется, компания «Конверс»… – у визитера было хмурое, суровое лицо. Сзади немец заметил людей, с повязками правительства Виши.
– Я повторяю, зачем я здесь? – загремел низкий голос. Голубые глаза сверкали опасным, неприятным огнем. Месье Корнель, широкими шагами прошел к столу. Он брезгливо рассмотрел тяжелое пресс-папье, с бронзовым орлом:
– Вы кто такой? – поинтересовался он, окинув взглядом немца.
Чиновник приосанился:
– Эйнзатцляйтер Греве, начальник парижского отдела Организации Тодта… – он постарался улыбнуться. Глядя на лицо месье Корнеля, сделать это было затруднительно:
– Я знаю, – любезно прибавил чиновник, – здесь раньше размещалось архитектурное бюро, месье Корнеля… – бывший хозяин кабинета, коротко усмехнувшись, заговорил по-немецки:
– Мое бюро. Хватит убивать французский язык. Я учился в Германии, четыре года. В школе Баухауса, – большая рука протянулась за пресс-папье, – у великого архитектора Вальтера Гропиуса. Ваша банда объявила его дегенератом, и меня тоже. Впрочем… – месье Корнель помолчал, – это честь для меня… – чиновник попытался сказать:
– Может быть, вас заинтересует работа на благо рейха… – он едва успел отклониться. Пресс-папье ударилось о карту Германии. Месье Корнель, легко, как ребенка, встряхнул его за плечи. Архитектор перегнулся через стол:
– Меня заинтересует, чтобы ты, сволочь, заткнулся и вылетел отсюда, как пробка из бутылки… – зазвенело стекло графина. Немец, свалившись на буковый паркет, жалобно крикнул: «На помощь!».