Биарриц-сюита. Бронислава БродскаяЧитать онлайн книгу.
называли Лору "Додиком". Лора знала, что в их устах "Додик" было обидным пренебрежительным синонимом "неудачника, чудака, недоумка". Вот какой она была в глазах детей: доброй, но не от мира сего, почти "чокнутой". Егор тоже считал ее такой, но ему нельзя было над ней потешаться. А нельзя потому что, "принц на коне" обязан быть выше ее мелких недостатков, ему было так легко ей их простить. А Егор ничего не прощал. Нет у него к ней любви. Он не умеет любить женщину. Тут Лора сама себя останавливала: что она вообще о нем знает? Кого он любил? Какие они были? Ухоженные красотки в кружевном белье, которое она видела только в кино. А главное, они все были молодыми, а она – старая, и по-этому нежеланная. Кружевное белье – это был символ всего того, чем Лора быть не умела.
Егор в последнее время вообще перестал к ней прикасаться, разве это семья? Лора вспомнила их последнюю ссору с ее рыданиями, из-за принципиального нежелания Егора быть с ней близким. Как он ей кричал, что он "не может, вот, хоть режь его… не может! Это болезнь! Инвалидность! У него, дескать, проблемы со щитовидкой, он принимает лекарства, это их побочный эффект". Он возбуждался, начинал сильно повышать голос, его напряженные, агрессивные интонации переходили в крик. Егор обзывал ее озабоченной, нимфоманкой, истеричкой, обвинял в том, что ей "только этого и надо", что он не машина… Что он только ей не кричал. А ей-то каково? Да, ей… надо! Что в этом ненормального? Как всегда, Егор сумел довести ее до истерики и дойдя до ручки от его хамских упреков, Лора выкрикнула ему, что "хорошо, тогда она пойдет и найдет себе любовника". Не надо было этого говорить, само выскочило. Лора не умела себя контролировать: что думала – то и сказала. Он ее обижал, да в глубине души, она и не верила в импотенцию. « Это он меня не хочет… я – старая.» – думала Лора, не сознавая, что в отношениях между мужчиной и женщиной есть множество нюансов, секс – это один из них, может даже поначалу и главный, но не единственный. Они оба загнали себя в угол, и неделями молчали, каждый в своем углу.
А тут Егору отказали в грин-карте, начались дорогостоящие демарши, ожидание, продолжавшиеся месяцами без малейшей надежды повлиять на процесс. В гости приехала подруга из Москвы, куда-то они все вместе ездили… Егор ужасно себя вел: молчал, хамил, каждый день пил, выказывая ухватки завзятого запойного алкоголика, который прячет пустые бутылки. Но самое главное было даже не в этом: каждый день в спальне, Егор говорил Лоре, что с него хватит, что он уедет, и не нужна ему никакая грин-карта. Подруга в ужасе вернулась в Москву. Лоре было стыдно и за Егора с его необоснованными истериками, и за себя, которая по непонятным причинам все это терпит. Так хотелось рассказать кому-нибудь о своих страданиях, но… кому? Это было стыдно и навлекло бы на нее очередные обидные комментарии семьи и детей. Получилось бы, что "она, как всегда, облажалась…, но от нее ничего другого и не ждали". В промежутках между ссорами и недельными молчаниями, Егор пытался рассказывать Лоре о себе: Москва, бизнес, мама, отчим, несчастливое детство, комплексы,