Моя любовь когда-нибудь очнется. Чарльз МартинЧитать онлайн книгу.
сожалению, за лощеной внешностью и академическими манерами, за звучными титулами и научными степенями большинства моих преподавателей скрывались самые обыкновенные халтурщики, писатели очень средней руки, которые даже под дулом пистолета не смогли бы написать ничего достойного. Будучи начисто лишены какого-либо литературного таланта, они получали злобную радость, когда им удавалось погасить искру способностей в других. Мне не хотелось стать таким, как они, и я надеялся, что крестьянская практичность, которую я перенял от Папы, поможет мне передать будущим студентам бабушкин талант и защитить их от яда разочарования и цинизма, царящих в окололитературных и академических кругах.
Уволившись из Службы доставки, я начал преподавать английский на первом и втором курсах своего же университета. Мне нравилась работа в аудитории, нравилось читать лекции и общаться со студентами на семинарах. На занятиях я стремился прежде всего познакомить своих слушателей с чудом Слова, с могуществом Языка, и иногда мне казалось, будто я могу не только заинтересовать приходивших ко мне на лекции парней и девчонок своим предметом, но и раздуть кое в ком из них искру таланта. К сожалению, непрекращающиеся интриги, тайное соперничество и конфликты сделали мою преподавательскую работу довольно мучительной и едва не довели меня до бутылки. Говорят, что перо сильнее меча; от себя добавлю, что оно и в большей степени обагрено кровью.
Печально, но факт: среди коллег-литераторов и литературоведов я почти не встречал людей, способных понять чудо, очевидцем и участником которого я становился каждый раз, когда слушал у очага бабушкины неторопливые рассуждения и рассказы. Большинство литераторов были холодными, черствыми педантами, каждый из которых, затворясь в башне из слоновой кости, изливал на окружающих собственные недовольство и досаду. Создать что-то свое эти люди были не в состоянии по причине обыкновенного отсутствия таланта, неспособности сказать что-либо свежее, оригинальное, не заимствованное у пыльных авторитетов, поэтому они только и делали, что разрушали чужое, боясь, как бы на небосклоне не появилась новая яркая звезда, в лучах которой станут очевидны их творческая импотенция и убожество мыслей. И пока я из кожи вон лез, стараясь научить студентов не просто использовать вечные темы, которые столь ярко раскрывали в своих произведениях величайшие мастера слова, но и пропускать сюжеты о любви, надежде или прощении сквозь свои сердца и выражать свои мысли и чувства доступным и ясным слогом, мои коллеги взбирались на пустые ящики трибун и, приподняв брови, вопрошали: «Да, конечно, но что автор хотел сказать на самом деле?!» Мне лично они напоминали аптекарей, которые, пытаясь определить свойства лекарства, превращают его в порошок и разглядывают под микроскопом, вместо того чтобы просто проглотить таблетку и посмотреть, как она подействует.
Оказавшись в положении стального шарика внутри постмодернистского автоматического бильярда, я довольно скоро