Грань. Елена Александровна АсееваЧитать онлайн книгу.
еще шаг… громкий ик, голодного и бурчащего желудка… и вот уже трясущиеся пальцы ухватились за край стола, и, придерживая раскачивающийся стан, с трудом усадили зад на табурет, который с таким же трудом обнаружили под собой.
Витюха опустился на табурет, и крепко держась за стол, обвел мутным взглядом кухню, с трудом концентрируясь на грязной, давно лакированной и уже обильно покрытой пятнами и щедринками поверхности стола.
– Фу, – с трудом исторг он из себя, и вновь громко икнул так, что в желудке, чегой-то подпрыгнуло и тяжело булькнувшись обратно, отдалось острой болью вначале в правом боку, затем в левом.
От острой боли, из глаз Виктора в разные стороны прыснули слезы да такие обильные, похожие на струи фонтана в каковые только, что подали приличный напор воды. Мешая слезы и вытекающие из носа сопли, Витек освободил левую руку, крепко сжимающую край стола и принялся ладонью утирать новые и новые потоки жалости к себе, а после не выдержав таких страданий уткнулся лбом в стол и громко зарыдал, при этом стоящая на середине стола закопченная кастрюля, полная остатков шелухи, принялась тихонько подпевать своему хозяину выводя, что-то близкое к звуку звян…звян…
« Несчастный… какой же я несчастный, – приговаривал Виктор, и высунув изо рта язык загибая его вверх начал слизывать им текущие из носа сопли, ударяясь лбом о деревянную поверхность стола, продолжительно хрюкая, и сотрясаясь всем телом. – Что же я такой несчастный, никому не нужный… Вот… вот чую я… что-то со мной случится… беда какая… а я… я никому не нужен… Где ж справедливость… где ж… эти… как их зовут…»
Но название тех о ком он подумал, Витька не стал озвучивать, а потому было не понятно то ли вспоминал он близких, то ли некошных… Одно было точно, и это он – Виктор Сергеевич понимал, что если с ним и случится беда то в этом будут повинны те самые некошные, а он такой несчастный страдалец и мученик обиженный, обездоленный судьбой и жизнью будет в их руках безропотной игрушкой… От этих тяжелых и столь умных мыслей хозяину дома вдруг так захотелось выпить… выпить… горячительной, опустошающей и иссушающей душу и плоть водки… и непременно водочки. Ни «Жидкости», ни боярышника, что раньше продавали в аптеках, ни сивухи… а именно водочки… водочки…
Так, что несчастный хозяин дома заплямкал размякшими от слез, соплей и слюней губами и в тот же миг прекратил рыдать, будто он уже глотал эту прозрачную, холодненькую, горьковато-бодрящую жидкость.
Еще чуть-чуть он плямкал и плямкал губами, а потом оторвал лоб от стола и выпрямив спину, утер левой ладонью лицо от сырости да внезапно понял, что водочка… водочка такая прозрачная, холодненькая, горьковато-бодрящая это из прошлой жизни… из той где были Ларка, Виталька, мать, отец, брат… где был завод и наваристый, сдобренный свеклой и помидорками красный… красный борщ.
– Эх, – вымолвил Витек, и, шмыгнув носом, провел рукавом свитера по лицу, чтобы окончательно его просушить. –