Иезуит. Эрнест МедзаботтЧитать онлайн книгу.
несчастный, – но я не желаю разорять и предавать позору моего сына. Я скорее готов сжечь мою руку, чем подписать этот гнусный документ. Ты мог оковать меня цепями, подвергнуть страшным мукам, но тебе не удастся сделать меня сыноубийцей!
– Как знаешь, – сказал Монморанси, желая оставаться хладнокровным. – Но ты очень скоро раскаешься. Страдания твои увеличатся, и ты будешь просить смерти, как дара небес.
– Смерти! Ты давно обрек меня на самоубийство, предоставив к этому все средства.
– Это служит доказательством только моей к тебе дружбы. Жить без надежды нельзя, а у тебя ее давно нет.
– Быть может, при помощи Бога друзья мои узнают, где я, и освободят меня из этой могилы.
– Однако до сих пор они этого не сделали. Вот уже пять лет, как ты сидишь в тюрьме.
– Да, когда я предательски был брошен в эту яму, моему сыну было пятнадцать лет – теперь он скоро станет совершеннолетним, получит феодальные права и, быть может, отомстит тебе, подлый душегуб, за мои страдания.
– Ты бредишь, старик, – отвечал Монморанси, – я постараюсь заручиться приказом короля и уничтожить, стереть с лица земли твоего сына.
– Нет, король не даст тебе такого гнусного приказа, ты заблуждаешься. Притом же мой замок де Пуа очень солидно укреплен, потребуется по крайней мере шесть месяцев, чтобы взять его. Едва ли король, нуждающийся в войске постоянно, отдаст его тебе для личной мести.
– Хорошо. Оставайся здесь, если желаешь, а я постараюсь найти средства сломить твое упрямство.
– Средства? Понимаю, – ты говоришь о пытке.
– О нет, я знаю твою железную волю – ты пытку перенесешь; я придумал средство совершенно иное. Вот к этой стене я думаю приковать твоего сына, – холодно сказал Монморанси и вышел из каземата.
Крик отчаяния вырвался из груди несчастного узника.
– Бог мой, – говорил он, поднимая к небу окованные цепями руки. – Ты не допустишь, чтобы совершилось такое страшное преступление, у него нет другой надежды, кроме Тебя! – И крупные слезы покатились по исхудалым щекам и седой бороде старика.
Эти слезы облегчили страдальца, в его душе зародилась надежда. Немного погодя он заснул, шепча имя дорогого сына.
Узник обманывался, полагая, что сын его лишен опоры в свете. Вскоре мы увидим, что молодой человек имел сильных друзей.
IV. Отец и сын
Прошло три дня после описанной нами сцены, происходившей между герцогом Монморанси и графом де Пуа.
Суровый коннетабль шагал из угла в угол по обширной зале своего дворца, нетерпеливо поглядывая на дверь.
– Господин герцог де Дамвиль, – доложил слуга.
– Проси!
Вскоре на пороге появился Анри де Монморанси, герцог де Дамвиль – старший сын коннетабля. Хотя юноше едва минуло восемнадцать лет, но по его высокому росту, широким плечам и бороде он казался двадцатишестилетним мужчиной. Лицо молодого человека выражало холодную надменность. Монморанси любил своего первенца – он видел в нем самого себя.
– Господин герцог, –