Иезуит. Эрнест МедзаботтЧитать онлайн книгу.
не был мой сладкий грех простителен, тем не менее я его замолила многими слезами и покаянием; даже если бы граф, мой муж, открыл бы мое преступление и решил меня наказать так же, как поступил тот испанский муж, то я считала бы подобный суд вполне справедливым и, умирая, заклинала бы короля не трогать ни единого волоска с головы моего мужа…
Она вытерла слезы; женщина, которая не имеет в своем распоряжении сей аргумент в нужный момент, не годилась бы в куртизанки.
– Ах, государь! – продолжала она с несколько драматическим оттенком. – Вспомните, что вы – король и глава Франции, прямой и законный хранитель добродетели в семействах, защитник святости брака! Ваша рука не должна покровительствовать прелюбодеянию! Нужно, чтобы за это наказания не уменьшались, чтобы нельзя было сказать: любострастие нашло приют под сенью трона.
Она действительно была хороша в своем нравственном гневе. Эта женщина умела соединять со своей развращенностью большое лукавство; эта Мессалина, которая без любви, единственно из-за расчета и ненасытной алчности, приготовлялась сделать сына соперником по любви своему отцу, имела вид чистого, святого ангела, когда заступалась за право добродетели, возбуждающей заснувшие нервы короля-кавалера.
Как все распутники, Франциск любил грешить с набожными женщинами; ему нравилось сочетание набожности с распутством; вот почему он, как нектар, вкушал нравоучения красавицы моралистки, зная наперед, что из этой морали ничего не выйдет.
Но Диана тем не менее далеко еще не выиграла свое дело.
– Дорогая моя, – сказал король, – в вашей горячей защите вы кое-что забыли.
– А именно?
– То, что я дал слово Бомануару и Карлу де Пуа и что слово, данное королем, не может быть нарушено.
– Да, государь! Но ведь вы дали то же королевское обещание и господину де Монморанси! Почему же вы первое обещание ставите ниже второго?
Франциск серьезно задумался; и как всегда, когда он занят был какою-нибудь мыслью, встал и, напевая, подойдя к окну, барабанил по стеклу пальцами.
В то время, когда Франциск повернулся спиною к графине, она услыхала легкий шорох. Взглянув на пол, она заметила маленькую, бережно свернутую бумажку, лежавшую у ног. Графиня быстро подняла ее, незаметно от короля развернула и прочла:
«Б. Гугенот. Л.».
Победная улыбка озарила лицо Дианы. В этих немногих словах заключалось оружие для победы, и теперь она знала, как действовать.
– Впрочем, графиня, – сказал Франциск, приближаясь снова к своей любовнице, – мне кажется, Монморанси не может жаловаться на мою честность. Я позволял ему пять лет мучить своего врага, но теперь нужно это прекратить. Это верно, что подобное решение не понравится господину коннетаблю, но зато доставлю много радости другому верному моему другу и товарищу по оружию, маркизу Бомануару.
Диана насмешливо взглянула на короля и потом вдруг разразилась таким гомерическим хохотом, что совсем поставила его в тупик.
– Что