Век Филарета. Александр ЯковлевЧитать онлайн книгу.
должен буду оставить я Троицу, семинарию и тебя… но прежде мне хотелось бы увидеть твоё пострижение. Ручаться не могу, но буди малая возможность помочь тебе оттуда – не премину сделать всё возможное… Решайся! Помнишь евангельские слова: Не вы избрали Мене, но Аз избрал вас? Помоги тебе Господи!
Несмотря на простоту и очевидность выбора, Василий выжидал. Терпеливое молчание митрополита, мягкие призывы отца Евграфа и затаённое недовольство отца он вполне понимал и всё же не спешил. В полной мере тут выказалось его пренебрежение суетной молвою, нередко покоряющей своей силе людей слабых.
Смирение – черта важнейшая, естественная и необходимая как в христианине, так и тем более в монашествующем, вполне проявилась в нём уже тогда. Однако одною покорностию не исчерпывался его характер. Все мы призваны на этот свет для свершения только нам вверенного дела, в котором и долг наш перед Богом и служение перед людьми. Никто не волен уклониться от оного, но как же важно вовремя и правильно определить то самое своё дело, на которое стоит употребить все силы, потратить весь пыл сердечный. Мало кому неведомо блуждание по случайным путям, служение то ради копейки, то суетной молвы ради, без светлого чувства удовлетворения и душевного покоя. Как же важно на жизненном пути не изменить себе, своему хотя бы и неясному призванию, устоять перед непониманием, а подчас и осуждением решения со стороны большинства.
В душе своей Василий давно сделал выбор и раз за разом утверждался в нём, работая над проповедями. Первую он произнёс по выбору митрополита Платона надень торжества освобождения обители преподобного Сергия от нашествия врагов.
– Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.
Было время – простите мне, что я от светлаго торжества облечённой славою России бросаю взор на мрачные виды России страждущей: тень возвышает красоту света, – было несчастное время, когда отечество наше, терзаемое иноплеменными, преданное недостойными сынами, готовилось испустить последнее дыхание. Часть верных ему и Богу, бежавших от опустошённых градов и сел, сокрывалась тогда в сей ограде, и враги, который, казалось, клялись не щадить ничего священнаго, истощили против нея все усилия злобы своей.
Ужасное состояние! Два ненасытимые чудовища, война и мор, споря о добыче, соглашаются в лютости, в которую хотят поглотить сию обитель. Смерть за стенами, смерть в стенах; смерть носится в воздухе, смерть крадётся подземными стезями. Убийственный орудия досягают самаго сего святилища, и Святые Божии приемлют раны на своих изображениях. Мышцы, способные обращать меч, оскудевают; едва остаётся несколько слабых рук для воздеяния ко гневным небесам.
Наконец, когда сирые чада отечества слезящимися глазами увидели, колико суетно спасение человеческое, когда всё колебалось, кроме упования на Вышнюю помощь, когда почти не было уже других оружий, кроме веры и молитвы, – Господь сил венчал нас оружием благоволения, и отчаяние, не нашед места между памятниками благочестия, устремилось в полчища злодеев.
Слава