Кадис. Бенито Перес ГальдосЧитать онлайн книгу.
позор и ужас – разве их принесли нам кортесы?
– Но править должен король, а кортесам полагается по старому обычаю голосовать и молчать.
– Мы наконец смекнули, что король существует для народа, а не народ для короля.
– Как же, как же, – подхватил дон Педро, – король для народа, а народ для философов.
– Если с кортесами ничего не получится, – продолжал Кинтана, – виной тому будут коварство и бесчестие их недругов и глупость их друзей; ведь вся эта чепуха – одеваться по старинке и кощунственно превращать святые вещи в шутовство – слабость, одинаково присущая как тому, так и другому лагерю. Иные уже поговаривают о том, что депутатам следует одеваться подобно альгвасилам в день обнародования папской буллы[40], а другие предлагают все речи и дискуссии на заседаниях вести в стихах.
– Но это и в самом деле было бы чудесно, – заметила донья Флора.
– Конечно, – подхватила Амаранта, – ведь заседать будут в театре, вот и получилась бы полная иллюзия спектакля. Непременно приду на открытие.
– Я тоже обязательно приду, сеньор Кинтана. Закажите мне ложу и лорнет. Ложа, по всей вероятности, платная?
– Нет, мой друг, – съязвила Амаранта. – Нация бесплатно демонстрирует свои безумства.
– Мы вас зачислим в нашу партию, – сказал Кинтана с улыбкой.
– Нет, нет, мой друг! – возразила почтенная дама. – Я предпочитаю примкнуть к «Крестоносцам Кадисской епархии». С тех пор, как я прочла о том, что творилось во Франции, я побаиваюсь революционеров. Ах, сеньор Кинтана, как жаль, что вы превратились в философа и политического деятеля. Почему бы вам не писать по-прежнему стихи?
– Не такие нынче времена, чтобы заниматься стихами. Впрочем, взгляните на наших друзей – Арриаса, Бенья, Херика, Санчес Барберо[41] не дают передышки печатным станкам Кадиса.
Бенья и Херика беседовали в стороне от общества.
– Ах, друг мой! Мне невыносимо слушать это:
О Веллингтон, герой известный
И бога Марса ученик чудесный!
Нынешняя поэзия приводит меня в ужас. Лебеди умолкли, опечаленные страданиями родины, а вместо них закаркали вороны. А где же остались строки:
Бьет барабан —
Скорее в бой!
– Арриаса закончил прекрасную сатиру, – сказал Кинтана. – Сегодня он ее прочтет нам.
– Легок на помине, – заметила Амаранта при виде входящего в гостиную поэта-сатирика.
– Арриаса, Арриаса! – раздалось со всех сторон. – Прочтите же нам свою оду «К Пепильо»[42].
– Сеньоры, внимание.
– Это самое остроумное из всего, что написано на языке кастильцев.
– Доведись Пепе Бутылке познакомиться с вашей одой, он поспешил бы от одного сраму убраться восвояси.
Честолюбивого Арриасу весьма порадовал прием, оказанный детищу его вдохновения. Он прославился своими стихами-однодневками, пользовался широкой популярностью и не заставил себя долго упрашивать: вытащив