Смерть Ахиллеса. Борис АкунинЧитать онлайн книгу.
от запора отвар кушать. Сами потом жаловаться станете, что Фрол не заставил. Забыли, как вчера-то кряхтели да плакались? То-то. Нут-ко, ротик раскройте. Такой же тиран, как мой Маса, подумал Фандорин, хотя обличья прямо противоположного. И что за порода этакая на нашу голову!
– Да-да, Фролушка, – сразу же капитулировал князь.
– Я выпью, выпью. Это, Эраст Петрович, мой камердинер Ведищев Фрол Григорьич. С младых ногтей меня опекает. А вы что же, господа? Не угодно ли? Славный травничек. На вкус гадкий, но от несварения исключительно помогает и работу кишечника стимулирует превосходнейшим образом. Фрол, налей-ка им.
Караченцев и Фандорин от травничка наотрез отказались, а Хуртинский выпил и даже уверил, что вкус не лишен своеобразной приятности.
Фрол дал князю запить отвар сладкой наливочкой и закусить тартинкой (Хуртинскому не предложил), вытер его сиятельству губы батистовой салфеточкой.
– Ну-с, Эраст Петрович, какими же такими особыми поручениями мне вас занять? Ума не приложу, – развел руками замаслившийся от наливочки Долгорукой. – Советников по таинственным делам у меня, как видите, хватает. Ну да ничего, не тушуйтесь. Обживитесь, присмотритесь…
Он неопределенно махнул и мысленно прибавил: «А мы пока разберемся, что ты за воробей».
Тут допотопные, с измаильским барельефом, часы гулко пробили одиннадцать раз, и подстегнулось третье звено, замкнувшее фатальную цепочку совпадений.
Дверь, что вела в приемную, распахнулась безо всякого стука, и в щель просунулась перекошенная физиономия секретаря. По кабинету пронесся невидимый, но безошибочный ток Чрезвычайного События.
– Ваше сиятельство, беда! – дрожащим голосом объявил чиновник. – Генерал Соболев умер! Тут его личный ординарец есаул Гукмасов.
На присутствующих эта новость подействовала по-разному – в соответствии со складом натуры. Генерал-губернатор махнул на скорбного вестника рукой – мол, изыди, не желаю верить – и той же рукой перекрестился. Начальник секретного отделения на миг приоткрыл глаза в полную ширину и немедленно опять смежил веки. Рыжий обер-полицеймейстер вскочил на ноги, а на лице коллежского асессора отразились два чувства: сначала сильнейшее волнение, а сразу вслед за тем глубокая задумчивость, не покидавшая его в продолжение всей последующей сцены.
– Ты зови есаула-то, Иннокентий, – мягко велел секретарю Долгорукой. – Вот ведь горе какое.
В комнату, чеканя шаг и звеня шпорами, вошел давешний лихой офицер, что не пожелал в гостинице броситься в объятья Эрасту Петровичу. Теперь он был чисто выбрит, в парадном лейб-казацком мундире и при целом иконостасе крестов и медалей.
– Ваше высокопревосходительство, старший ординарец генерал-адъютанта Михал Дмитрича Соболева есаул Гукмасов! – представился офицер. – Горестная весть… – Он сделал над собой усилие, дернул разбойничьим черным усом и продолжил. – Господин командующий 4-ым корпусом прибыл