Длинные ноги Кафки. Сборник произведений. Глеб НагорныйЧитать онлайн книгу.
постарайся. А то продам Формалину, – в сердцах бросил Люстрин, выскочив из зала.
Лайкра, тряся асекссуарами и взбитой, что мусс, пергидрольной халой, нагнулась, собрала купюры, спрятала их в бархатном, в проплешинках, ридикюльчике и, сжав попку на выдохе, поцокивая каблучками, скользнула к обезличенным. Когда она подплыла к столам, кутящие раздухарились:
– Ах, какая у нас кокетка спинки!
– А кокетка переда так вааще!!! – восторженно ляпнул некто отечно-лайковый, погрязнув в лестничном остроумии и приклеившись к девице легкого поведения, но тяжелой судьбы. – Хороша мурена! Ногастая! Дай-ка я тебя по баннеру кликну!
– Не получи по сайту, – завистливо цыкнул собутыльник с вертикальным и звенящим, как рюмка, глазным хрусталиком, потянувшись потной рукой к бутыле «Dom Perignon» в холодной испарине. После «галантно» шлепнул Лайкру чуть пониже спины, отчего в разные стороны от юбки, как при фейерверке, пошли искры, а хлопок, дойдя до кулис, вернулся и эхом отозвался в конце зала.
– Мальчики, мальчики, не ссорьтесь, на всех хватит, – испуганно защебетала шалаватая Лайкра, усаживаясь на колени восторженного босоголового мордана, при этом строя глазки другому – с лицом, плавающим в подбородке, и мясистыми, как охотничьи сардельки, пальцами, венчающимися крупными и розовыми – словно куски ветчины без прожилок – ногтями. Раскиданные по лицу глазки напоминали раззявленные пасти фисташек, а трехдневная плесень рыхлых щек – «небритость» сыра «DORBLU». Обезличенный чем-то походил на дорогой фуршетный стол, но по какой-то причине малоаппетитный. – С вами, ребята, так хорошо, спокойно… А деньги у вас еще остались?..
Флёр тем временем принялся внимательно оглядывать «скромницу» с противными ногами и накладными ресницами, которыми она восторженно-глупо хлопала, кокетливо подмигивая сразу обоим корефанам, но так и не смог уяснить, каким же таким хитрым местом она берет окружающих за гульфики: ажурные чулки на резинках c переизбытком den’ов на лайкровой чешуе; за переизбытком – пупырышачья гусиная шкурка. Вся какая-то потрепанная, жалкая, с потертыми, поеложенными локотками, варикозными икрами и ощетинившимися ежами подмышек. Без силикона и с обвислостями, маленькая и пероксидная. Даже швы на чулках перекошенные… Не щучка, а какой-то большеглазый малек, запуганный хищницами по ремеслу, недобро косящими из-под распушенно-распущенных ресниц с соседних столиков… Впрочем, о «месте», которым выжженная химией гетера «брала за гульфики» обезличенных, командируемый догадался. Не сразу, но догадался.
– Они блестяще понимают друг друга – благородный Люстрин и цветущая Лайкра… Промоутер тел и операторша по оказанию релаксационных услуг, – брезгливо поморщившись, проронил Амадей. Флёр перевел взгляд на Папильота, подумал, что морщины на лице всё-таки гораздо лучше, чем на чулках, и принялся внимать: – Как говорится, ваше Эго плюс наше Либидо, – продолжил шарманщик. – К чему это я?.. А?..