Потрошители морей. Виктор РябининЧитать онлайн книгу.
и в Новый Свет дорога прямая. Через Атланику из Англии до Америки рукой подать. Вот до каких высот додумывались отец и дед для сынка и внучика! Чего ещё возжелать молодцу, каких приключений искать на неизношенное седалище? Знамо дело – никаких!
Однако же, как раз к шестнадцати годкам и попала Афоньке шлея под хвост. Попадать-то она норовила и раньше, но вовремя оттягивалась на причинное место отцовской розгой в родительскую субботу, а не то и в будний день, если припрёт. А тут как бес в отрока вселился. В обучении попустительствовал, редко когда урок до срока доводил, завёл приятелей на посаде, которые варнак на варнаке и варнаком же погоняют. Да чего таить! Хлебного вина до блевотных соплей с дружками испробовал, носом в табакерку стал поклёвывать, сходился на кулачки не токмо на Масленицу, но и в постный день. А что всего срамнее – повадился к прачкам на Москву-реку бегать! Ладно бы портки либо рубаху простирнуть, так ведь за полушку блуд почесать, как о том не единожды доносил Димитрию Прокопьевичу соглядатай и оберег сыночка дядька Фёдор Чурка, отставной солдат от инфантерии. Да ладно бы – согреши и покайся! Так ведь нет! Афонька при всяком случае в пререкания вступал, перед старшими гонор показывал. К тому же, свободомыслие при челяди являть стал, которого как собака блох на немецких и шведских задворках Московии набрался. Благо этого добра много было, так как об эту пору Алексей Михайлович стал жаловать иноземный служивый люд начальниками под новую военную реформу. Тогда много разного заморского сброда понаехало. Разве за всеми одним Тайным Приказам уследишь? То-то, что нет! Вот Афонька и насобачился жить чужим умом европейского пустоголовья. И всё наперекор тятенькиного указа да дедова устава! Отцы семейства чуть ли не верстать в солдаты надумали неразумное чадо, раз сладу с ним никакого нет. Военный-то строй мигом неразумного втиснет в одну шеренгу по общему ранжиру. И не только мужи родовитые, но и матушка Любава Орестовна не токмо слезой горючей умывалась по утрам, но и белым днём точила её неустанно, сидя в красном углу под божницей в тягостном безделии. Ведь нитку не видела в иголку вдеть, чтобы расшивать гладью на пяльцах либо крестом по подолу рубаху сынку на Пасху. Такая вот беда пришла, хоть и ворота были на запоре. Словом, дал той порой Афоня родне просраться, как говаривали досужие бабы на посиделках и выпивохи в кабаках.
Вот в те поры и надоумил многоумный Прокопий Порфирьевич своего разумного наследователя Димитрия не сдавать отрока в солдаты, чтоб насовсем от рук не отбился, а отвезти недоросля в общедоступную бурсу при Киевско-братском духовном училище. Мол, пусть сей ухарь в общем житейском заведении помается, да все четыре класса пройдёт, если преуспеет в них отсидеть по году, чего отродясь ни с кем из учеников не случалось. Уму-разуму поднаберётся не только в естественных дисциплинах, но и в духовных науках. Тут тебе не армия, тут учителя покрепче, им не для боя подвластного воина готовить, а бездаря в чувство приводить.