Штрафники Василия Сталина. Антон Павлович КротковЧитать онлайн книгу.
асом, способным даже в самых неблагоприятных обстоятельствах постоять за себя. На фронте Крымову приходилось оказываться в подобных переделках и ему всегда везло. Но в этот день фортуна явно играла на стороне противника. В какой‑то момент Крымов нажал на кнопку артиллерийской стрельбы, и не почувствовал характерной вибрации. Скосив глаза на счётчик боеприпасов, он убедился, что снаряды ещё есть. Палец снова нервно давит на чёртову кнопку – никакого эффекта. «Пушки заклинило!» – возникла в голове страшная мысль. – Теперь я безоружный. Всё. Это плен. Нет!!!».
Мысль о том, что его – генерала Крымова поведут по вражескому аэродрому, и все будут глазеть на него, смеяться и показывать пальцем – показалась ужасной. На войне Крымову приходилось видеть сбитых немецких пилотов, взятых в плен аэродромной охраной. Вид они имели жалкий…
По фюзеляжу МиГа забарабанило – словно отбойным молотком прошлись. Это была предупредительная очередь. Но, судя по показанию приборов, один осколок всё‑таки прошил бензобак. Впрочем, пожара можно было не опасаться. На такой высоте самолёт не мог загореться из‑за недостатка кислорода. Между тем МиГ Крымова уже взяли в клещи два «Сейбра». Ещё два американца пристраивались сверху и снизу. Вражеские самолёты находились так близко, что Федор Степанович видел самоуверенные лица их пилотов. Генерал не мог поверить своим глазам и больше всего хотел сейчас очнуться и обнаружить, что этот кошмар ему только сниться! Всё заканчивалось так нелепо!
Крымов лихорадочно пытался что‑то придумать, найти лазейку в сжимающих его страшных объятиях. Но при малейшем отклонении вправо или влево рядом проносились пулемётные трассы. Крымов попробовал резко сбросить обороты двигателя и выпустить закрылки, чтобы враги проскочили вперёд. Тогда идущий справа американец характерным жестом пригрозил русскому, что отрежет ему голову, если красный не перестанет рыпаться. В ответ генерал сложил руки в фигуру понятную без слов любому иностранцу: «Вот тебе, Федька Крымов, империалистическая морда! Не возьмёте гады!».
Всё это время он непрерывно вызывал по радиосвязи помощь, но в наушниках слышался только неприятный свербящий свист и потрескивание вражеских «глушилок». Фёдор Степанович почувствовал, как к его глазам подступили слёзы. Умирать страшно не хотелось. Рушилась такая приятная удобная жизнь, к которой он шёл долгие годы, мотаясь по гарнизонным баракам и чуть ли не ежедневно рискуя жизнью. И вот теперь, когда он имел всё, о чём только может мечтать советский человек – огромную квартиру в новой столичной высотке, загородный дом, персональный автомобиль, деньги и почёт, долг требовал поставить в собственной судьбе жирную точку. Слеза покатилась по его обветренной щеке, когда Крымов вспомнил о дочери и внучке. Но вместо рыданий из широкой груди этого могучего жёсткого человека вырвался рёв обложенного загонщиками медведя…
Возле американского аэродрома один из «Сейбров» вышел вперёд, чтобы показать