Воровской орден – 1. Хвост фюрера. Владимир КозловЧитать онлайн книгу.
Глеб вам бы ещё на глаз чёрную повязку нацепить, то вылитым пиратом будете…»
Глеб понимал шутки и в ответ улыбаясь, отвечал:
– И хохлатого попугая посадить на плечо!
У Глеба были очень сильные руки, которым не мало пришлось в своей жизни поработать топором, а также волевое с правильными чертами лицо.
Шрам, проходивший от виска к скуле, нисколько не портил его лицо, а наоборот придавал ему своеобразный шарм, делая его внешность мужественной и даже привлекательной, как у некоторых киногероев. Эту пожизненную метку он получил во времена сучьих войн в лагерях. Обыватели побаивались Глеба, и старались при встрече обходить его стороной. И Глеб чувствовал эту неприязнь к своей персоне. К счастью их тогда на их улице мало было. Надо сказать что, отбыв в заключение большой срок, – блатного оттенка в его речи и поведении не усматривалось. Остальные же соседи были к нему расположены вполне нормально, так – как помнили его с довоенных времён добрым весёлым и покладистым парнем. И конечно не забыли, когда с войны он пришёл увешанный орденами и медалями. При встрече все мужики считали своим долгом подойти к нему и всунуть свою руку в его огрубевшую широкую ладонь и не редко угощали пивом или водочкой. И он не отказывался от угощений хороших людей. С ними он мог неплохо забыться о плохих временах и поверить, что та двадцатилетняя арестантская жизнь, которая у него проходила в тайге и бетонных стенах с крепкими решётками была плохим сном.
Одинокие же женщины завидев его, даже в неподходящий момент не ленились перерезать этому мужчине дорогу в любом месте. И помимо дежурного «Здравствуйте!», не гнушались ещё, и справиться о его здоровье или перекинуться несколькими фразами. Некоторые из них не прочь бы с ним пойти под венец.
Они его уважали и открыто вдыхали не стесняясь его порой прострельного взгляда. А были и скромницы, которые только из дали наблюдали за ним, но в тайне все мечтали положить, свою голову ему на грудь. Потому что помимо внешних данных у него был серебряный голос, приводивший их в трепет и профессиональные руки, в которых нуждался почти каждый двор, где не было мужчин. Он был хорошим плотником с детства, – этой нужной профессии его обучил отец, беря с собой постоянно на приработки.
– Глеб, – при встрече обращалась к нему одна из соседок, Валентина Шухова. – Ты хоть к свободе то немного привык?
– К свободе не привыкают, – отвечал он, – её просто любят, как свежий воздух, как чистое небо с ярким солнцем и даже горячий хлеб, посыпанный солью.
– Наверное, забыл, когда в руках топор держал? – Дарья говорила, что тебя так строго наказали, что и работать строго-настрого запретили.
– Талант не предаётся забвению, – возразил ей Глеб. Вскоре он доказал не только Шуховой, но и всем бабам, что способен мастерски орудовать плотницким инструментом. Он своими усилиями залатал