Артемида. Изгнание. Диана ХантЧитать онлайн книгу.
спасибо презренному Агамемнону-ахейцу, который и люлей отхватил, за то, что посмел поднять руку на мою любимую Ни’иду, и дочку в мои жрицы отдал взамен. И да, Вы меня тогда благословили на то, чтобы я удержала душу умершей лани и она переродилась в качестве нимфы, так что на этом Вам честно, от души спасибо! В общем, это я к чему – хорошо, что тогда с моей ланью всё так получилось, и у меня теперь, когда вся моя неуважаемая божественная семья от меня отвернулась, и Вы, Зевс Кронович, в первую очередь, эта самая нимфа теперь со мной!
В запале я не заметила, как могучая рука с молнией опускается вниз, а молния в ней тает, тает, и под конец исчезает, оставив о себе напоминание в виде небольшого сгустка чёрного дыма. И выражение лица «Зевса Кроновича» постепенно смягчается, правда глубокая морщина между нахмуренными бровями и не думает расходиться, потому как брови у «наи» по-прежнему нахмурены.
– Ты всё также боишься темноты, Артемис, – задумчиво сказал Зевс. – А Латану надо как следует наказать, за то, что так плохо воспитала мою дочь!
– Только попробуй! – прошипела я. – Ещё раз приблизься к маме, и тебе даже собственная молния, которую ты на пиру у дяди Аида, сиречь по сильной пьяни, всадил в свою голень, покажется детским развлечением!
– Ты смеешь мне угрожать?! – прорычал папенька.
– Да за Латану я тебя в щепки раскатаю! – подтвердила я, если он ещё сомневался.
Нуаче, отправил дочь в изгнание, то, что вместе с ней и его некогда любимая женщина там же оказалась, ему до сиреневой звезды. Всю мою жизнь от него ни слуху – ни духу, но учитывая, как маменька о нём отзывается, вот, сказывается, видимо, нестертая память, крови он у неё попил почище вампира! Ведь каждый раз, упоминая «твоего отца, Артём», маменька никогда не забывает добавить «Царство ему Небесное!» И то, что он бог, и речь идет о родном доме папеньки, здесь ни при чем. Хотя бы потому, что выражение сие из оппозиционной конфессии, но видимо, для особо непонятливых, маменька всегда добавляет – «на тот случай, если этот мерзавец ещё жив!»
– И мы ещё вернемся к вопросу о моем изгнании!
– Сама виновата! Я тебя предупреждал!
– О чём? – я недоуменно уставилась на Зевса.
– Ты не помнишь? – недоверчиво переспросил папенька.
– Так у меня же память стерта, – резонно заметила я. – Помню себя, начиная примерно с двухлетнего возраста. Смертной, – подпустила ехидства в интонации. – Вообще на память не жалуюсь, но ничего такого, необычного.
– А так и не скажешь, – обратился папенька почему-то к Иде, и нимфа понимающе кивнула.
Это они о чём вообще?
И тут до меня начал доходить смысл сказанного мной же самой минуту назад: и про Олимп-Дельфы-Делос, и про Агамемнона, и про перерождение Иды в нимфу, и даже про пир у дяди Аида – я была совсем крошкой, а взрослые тогда знатно перепились… Во-первых, боги действительно не дураки покутить, и смертным в этом до них как до Большой Медведицы, опять-таки особенности смертного тела, а во-вторых, теплый,