Незадолго до ностальгии. Владимир ОчеретныйЧитать онлайн книгу.
демократическую дефенестрацию авторитарному сжиганию на костре, при этом указывая на противоречивость данной антитезы, которая, свою очередь, свидетельствовала о тернистости пути либеральных устремлений. Ведь, как ни крути, а дефенестрация, будучи оружием низов против верхов, в физическом плане представляла ровно обратное движение – сверху вниз, в то время как сжигание, применяемое верхами против низов, воплощаясь в огне и дыме, устремлялось снизу вверх. Именно это диалектическое противоречие, по мнению Киша, привело к тому, что в новейшие времена всё стало происходить ровно наоборот: при банкротстве вчерашние небожители в основном предпочитали уходить из жизни путём самовыбрасывания из небоскрёбов, тогда как отчаявшиеся бедняки всё чаще стали прибегать к самосожжению…
Идеей противопоставить окно и костёр Киш был обязан почти неизвестному даже в среде профессионалов апокрифу о необъяснимом исчезновении успешного пражского ростовщика Вальтера Эго по прозвищу Истый Меняла, о котором ходили слухи, будто бы он так богат, что может купить себе второе «я». Во время очередного обнищания масс, перешедшего в погромы, настолько успешный Вальтер был подвергнут дефенестрации одним из первых. Далее случилось таинственное: насильно выпихнутый из узкого оконного проёма и свободно устремившийся вниз, Эго-Истый сумел всех перехитрить и не превратился в жижку на булыжниках пражской мостовой, но словно растворился в тумане и сумерках, которые густо закрывали мстительное нетерпенье разъярённой толпы. Странствующий монах-доминиканец, собиравший свидетельства о чудесах в городах и весях, куда его приводила Дорога, записав эту историю, высказал в отношении Эго однозначность, что спасение прадедушки банкиров случилось дьявольскою силою, а надо было на костёр голубчика.
Основывать глобальные выводы на столь зыбкой почве, как средневековый апокриф, с научной точки зрения было легкомысленно и даже спекулятивно, и Киш отдавал себе в этом отчёт. Однако при столь скудном материале, который оставила после себя дефенестрация, не избежать эфемерных построений, и тут ничего не попишешь.
«А вообще всё это грустно», – такую концовку заготовил Киш для своего эссе, подразумевая и выбрасывание из окна, и предание огню, но до финальной точки было ещё далеко.
Заказ на эссе поступил из не самого влиятельного аналитического центра «Мозг и партнёры», и, тем не менее, для Киша это был шанс наконец-то громко заявить о себе и вознестись над рутиной – заняться по-настоящему интересными делами. Дни напролёт он просиживал то в библиотеках, то в Мути, выискивая в старинных гравюрах скрытые коды и иносказания в летописях, а перед сном гадал, как далеко ушли разрабатывающие эту же тему неведомые ему коллеги.
В том, что заказ не чья-то случайная прихоть, и что не он один занят полузабытым обычаем, Киш убедился довольно скоро, наткнувшись на несколько совсем свежих публикаций о дефенестрации, разбросанных как по серьёзным изданиям, так и по развлекательным. Это свидетельствовало о том, что бунтарскими приёмчиками