Новая холодная война. Кто победит в этот раз?. Армен ГаспарянЧитать онлайн книгу.
подпорки, на которых держалось государство. Это происходило абсолютно во всех сферах – от идеологии до культуры. Перестроечные издания вдруг бросились наперегонки друг с другом публиковать произведения эмигрантской литературы. Поразительно, но роман Владимира Войновича о необычайных приключениях солдата Ивана Чонкина печатался в журнале «Юность», и это преподносилось как эпохальное событие в литературной жизни. Ксерокопии номеров журнала расходились по всем кругам московской интеллигенции, роман обсуждали на литературных диспутах и в компаниях, в библиотеках проводились «круглые столы», творению Войновича посвящали передачи на радио и на телевидении. И никто не вспоминал, никому в голову не приходило, что все содержание романа находится в жесточайшем противоречии с базовыми принципами, на которых строилось советское общество. Теперь это общество стремительно радикализировалось, и вовсе не в сторону поддержки правящей партийной элиты. А элита, в свою очередь, потеряв поддержку в обществе, совершала одну ошибку за другой и вела себя все более и более странно, демонстрируя полнейшую неспособность быть «руководящей и направляющей силой», как было записано в тогдашней конституции.
Установились дружеские отношения с США – что это означает? Выходит, кончилась холодная война? Следовательно, надо жить по-новому, но никто не знает как. Тогда было популярным мнение, что необходимо вернуться во времена НЭПа. Но и здесь никто не мог внятно объяснить – а что же такое этот НЭП, новая экономическая политика большевиков после Гражданской войны и «военного коммунизма»? Как я уже говорил, все тогда читали Ленина, в том числе статьи о НЭПе, но это мало кому помогало. Разве что самые подкованные и искушенные знатоки истории помнили, что в 1920-е годы в Советской России появились коммерческие рестораны, где играли джаз-банды для услады развлекающихся нэпманов. Вот эту схему и стали реализовывать в позднем СССР на первом этапе перехода к так называемой рыночной экономике. Москва в рекордно короткие сроки покрылась густой сетью частных общепитовских заведений, где по вечерам играли, конечно же, не джаз-банды, а чаще всего запрещенные ранее рок-группы и прочие музыкальные коллективы сомнительной репутации. Те, кто в 1990-е будут собирать полные стадионы зрителей на свои концерты, начинали в крошечных кафе-закусочных, именуемых «стекляшками». Москва стала прибежищем непризнанных ансамблей из провинции. Обо всем этом с упоением рассказывали в прессе. Обыватель снова недоумевал – его всегда учили, что «нэпман» – это ругательство, а теперь оказалось, что в нэпманах сосредоточен весь цвет жизни.
Государство, со своей стороны, продолжало поощрять распространение частного бизнеса во все жизненные сферы Страны Советов. Каждый день после программы «Время» в телеэфир выходила забытая ныне и невероятно популярная и влиятельная тогда программа «Прожектор перестройки», выпуски которой занимали от семи до 20 минут в зависимости от количества