Графиня Козель. Юзеф КрашевскийЧитать онлайн книгу.
выколачивать деньги в большом фаворе. Но Гойм не обольщался этим, пример Бейхлинга и многих других заставлял его всегда быть начеку, он ждал часа, когда сможет, нагрузив как следует карманы, унести подобру-поздорову из Саксонии свою голову, а вместе с ней и состояние. Гойма никто близко не знал, но известно было, что человек он вспыльчивый, изворотливый, корыстолюбивый, распутный, неспособный на искреннюю привязанность. Лучше всех его знала, по-видимому, графиня Вицтум, его сестра, она умело, без всякого нажима руководила и управляла им и заставляла делать то, что считала нужным.
Кроме Бейхлинга, упрятанного в Кёнигштейн, у Гойма не было друзей, разве что временные союзники. Гофмаршал Пфлюг и многие придворные терпеть его не могли; с Фюрстенбергом у него тоже были плохие отношения.
Когда, после заключения пари, Гойму приказано было вызвать жену и представить ее ко двору, никто не пожалел его, никто не посочувствовал, над ним только подтрунивали и издевались.
На другой день после бала Гойм отправился с докладом к королю. Акцизному сбору противились в провинциях. Особенно шумно выражали свое возмущение в Лужицах. Король протестов не терпел. Выслушав рапорт министра, Август Сильный, нахмурив брови, приказал ему:
– Отправляйся сегодня же, сейчас… Строптивых вели разогнать, выведай, кто зачинщик, и моим именем водвори порядок. Поезжай сейчас же, без промедления.
Гойм возразил было королю, что его личное присутствие в Лужицах не обязательно и даже бесполезно, что он пошлет кого-нибудь другого, а сам останется в Дрездене, где его ждут дела поважнее.
– Нет ничего более важного, как сломить упорство этих спесивцев, пусть не рассчитывают на уступки с моей стороны. Поезжай сейчас же, возьми с собой драгун, и чтоб никаких сеймиков не смели там устраивать. Скажи им, чтобы не вздумали брать пример с польской шляхты, я этого у своих подданных не потерплю, мы и в Польше скоро собьем спесь со шляхты.
Гойм попытался объяснить что-то, но король, не слушая его, повторял:
– Поезжай сейчас же, немедленно. – Он посмотрел на часы. – Через два часа ты должен быть на пути к Будишину. Такова моя воля.
Говорить с королем можно было только на пьяных пирушках. Кто не боялся быть задушенным в королевских объятиях, тот обнимался и целовался с ним под одобрительные возгласы присутствующих, а король хохотал при этом. Но когда Август был трезв, его воля, его слово были законом.
Приказ отправляться в Лужицы на другой день после бала показался Гойму весьма подозрительным. Зная короля, двор и его нравы, он не сомневался, что его отсылают с умыслом, чтобы он не мешал интригам и королю легче было сблизиться с его женой. Но что он мог сделать? Ничего. Поручить присмотр за Анной сестре – означало бы дать пьянице ключ от винного погреба, друга у него не было, он был беззащитен. Гойм чувствовал, что все в сговоре против него. Придя домой, министр бросил бумаги на стол и принялся в ярости рвать на себе парик, дергать рукава, потом распахнул с шумом дверь и побежал