Возраст зрелости. Время мудрых, счастливых и немного святых. протоиерей Андрей ТкачевЧитать онлайн книгу.
жаждущим спасения народом.
Поэтому услышь нас, Иоанне. Возгреми над ухом каждого пастыря, чтобы тот не болел немотой, но воспевал вслух народа великие дела Божии, начавшиеся с твоего рождения.
Рассказ о Симеоне Богоприимце и Анне Пророчице
Богатства ищут, счастья ждут. А старости не ждут и не ищут. Она приходит сама и без стука. Поначалу человек раздваивается. Внутренне он чувствует себя молодым, а в зеркале видит кого-то сильно помятого. Но потом человек смиряется. Он признает себя стариком и внутри, и снаружи, и если здесь нет отчаяния, нет на Бога обиды, то вполне возможно, что это начало подлинной мудрости.
В древности святость ассоциировали именно со старостью. Тело смирилось, похоть увяла, мир утомил однообразием разыгрывающихся сцен и наглым господством греха. А вера укрепилась, пройдя через искушения, и молитва не умолкла, и мысли об иной жизни занимают сердце, то пугая, то обнадеживая.
У молодых этого нет и близко. Им кажется, что мир можно в карман положить, как «ключ от квартиры, где деньги лежат». Человек умирает, сложив разжатые ладони крестообразно на груди, и ничего в них не уносит с собой. А рождается он с крепко сжатыми кулачками и долго потом за все цепляется и хватается, пока наконец не поймет, что ничего ему по-настоящему не принадлежит.
Возраст понимания, что тебе ничего не принадлежит, есть возраст мудрости и опытной слабости. Ребенок тоже слаб, но слаб неопытно. А старик, миновав сильную зрелость, опять вернулся в немощь, но имеет знание и опыт. В это время он, в идеале, должен иметь веру и молитву. Если нет их у него, значит, не тот у него опыт, и старость его рискует представить из себя нечто абсурдное и нравственно отталкивающее.
Мы нынче многого лишены. Цивилизацией нам подарены холодильники и телевизоры вкупе с завышенной самооценкой, зато смысл жизни от нас спрятался. Все как-то перекосилось и набок съехало. Стало трудно говорить о самых простых вещах.
Многие до старости не доживают, то есть перешагивают порог вечности абсолютно сырыми и неготовыми. И это не потому, что война или голод, а потому что наркотики, экстремальные удовольствия и просто грех за компанию с абсурдом пожинают жатву ничуть не меньшую.
Если же доживет до старости человек, то вполне возможно, что будет он при помощи косметики, подтяжек и подрезок обманывать собственное зеркальное отображение. Будет одеваться по-молодежному, ловить новости и делать вид, что он «в курсе». Короче, будет человек смешить юную поросль, для которой и сорокалетние-то люди кажутся динозаврами, не то что семидесятилетние.
Мы говорим об этом потому, что Младенец Иисус был встречен в Иерусалимском храме именно представителями благочестивой старости. Ветхие, как сам Завет, который они олицетворяли, Симеон и Анна видели в Младенце не просто еще одного ребенка, а наконец-то пришедшего Христа.
О Симеоне говорено много. Об Анне – меньше. Все, что мы знаем о ней, это то, что она была женщина, «достигшая