Стрелецкий десятник. Николай КондратьевЧитать онлайн книгу.
про себя подумал: «Монастырский-то себе на уме! Может, подсмеяться хотел, подкидыш?»
И все ж, как ни поноси, а рядом ехать нужно и дело сообща вершить!
Следующую ночь провели за Михайловом, на реке Проня. Юрша в душе негодовал: слишком медленно двигались, всего верст сто в день! Но впереди предстояли трудные дела, и он не хотел ссориться с московскими стрельцами.
Через каждые сорок верст десятник оставлял подставы – шесть лошадей, двух стрельцов, старшим – одного из своего десятка. Возвращаться государь приказал в Коломну, тут он хотел встретить день апостолов Петра и Павла, после, если не появятся крымчаки, двинуться на Казань.
В Скопин прибыли около полудня. Здесь сделали большой привал, сварили хлебово – густой кулеш, приправленный подсолнечным маслом. Пока люди отдыхали, Юрша разыскал воеводу и отдал ему государеву грамоту. Тот прочел и не задумываясь приказал крикнуть Микиту Кривого. Юрше не понравилась такая поспешность, но он решил посмотреть, что это за человек.
Вошел мужик небольшого роста, на левый бок скривленный, снял колпак и степенно перекрестился.
Воевода сказал:
– Поведешь государевых воев на Дон, на Елец-поле. По пути своих поспрашивай или татарина поймай. Государю надобна прелестная грамота, что читают по селам татарские бирючи, и язык при той грамоте. Понял?
Мужик чесал голову и смотрел в потолок. Воевода недовольно покосился на него:
– Спрашиваю: понял?
– Тяжелое дело, боярин. У грамоты той всегда полсотня крымцев болтается. А царевых воев, я посчитал, двух десятков нет.
Неказистый мужик понравился Юрше: не из трусливых, к тому же сметливый.
– Умничаешь, Микитка! Смотри у меня! – вспылил воевода. Повернувшись к Юрше, уже другим тоном добавил: – С людьми у меня трудно. Дам тебе десяток стрельцов да двадцать мужиков-ополченцев. Не обессудь, больше не могу.
От Скопина верст двадцать ехали по дороге вдоль засечной линии. Юрша много слышал про оборонительные рубежи украйны, но увидеть их довелось впервые. Вдоль дороги по правую и левую стороны тянулись непроходимые лесные завалы. Деревья были повалены вершинами в сторону противника, между ними колючий кустарник – и живой, и нерубленый. Всюду попадались стражники засечные, вооруженные пиками и луками. Виднелись и их жилища – землянки и шалаши, кругом множество бадеек, лоханей берестяных и деревянных с водой. Ехавший рядом вожатый Кривой завязал разговор:
– Смотрю, любопытствуешь, десятник? У нас все от мала до велика засечным делом занимаются. Землицу-матушку пахать некогда, бабы с горем пополам ковыряют… А вот тут, видишь, полянку заделывают, ряжи ставят. – Они проехали мимо большой группы крестьян и стражников. Одни из них плели плетни, другие таскали корзины с землей и высыпали между плетнями. Юрша спросил, зачем столько лоханей потребовалось.
– Это, вишь, самое главное оружие. Татарин без коня воевать не может, а засека для коня гибель верная. Мы