Стрелецкий десятник. Николай КондратьевЧитать онлайн книгу.
по заимкам и весям. Читают те бирючи грамоту, в грамоте называет Михаил Иоаннович себя великим князем Рязанским, Белёвским и Тульским. Поносит, хулит тебя по-всякому и приказывает всему люду русскому присягать ему. Присягнувших татары не полонят и не разоряют». Что мыслишь по сему, отче?
Сильвестр долго молчал. Иван знал, что сейчас последует рассказ об очередном видении. Но священник вздохнул, встрепенулся и встал. Иван поднялся тоже.
– Государь, – торжественно произнес Сильвестр, – Господь наставил тебя совершить священный поход на Казань. Выступления хана Крымского суть козни врага рода человеческого, диавола. Не к ночи будь он помянут! – Поп перекрестился и перекрестил Ивана. – Но поход тот дело богоугодное, и никто не помешает свершить его. Ты веди войска на Казань, а орды хана Девлет-Гирея рассеют твои воеводы. Нет такой силы, которая могла бы сравниться с промыслом Всевышнего…
Сильвестр еще долго пророчествовал победу над неверными. Иван же был поглощен другим. Как только священник остановился перевести дух, он спросил:
– Отче, скажи все ж, что мыслишь о князе-изменнике?
Сильвестр помедлил с ответом:
– Нет людей на Руси, кои поверят лживому вымыслу.
– А присягают все ж.
– Слабость являют, боятся в полон идти. А распространители лжи, полоняне-бирючи, суть иуды-предатели, продавшие веру и отчизну за сребреники.
– Истину, отче, истину речешь. Чем сановитее предатель, тем больше сребреников. А сколько перебежчиков есть и будет, одному Богу известно. Потому страх должны иметь: князь-россиянин поднял меч против государя своего – несть прощения ему! – Иван поднялся с ложа, продолжал говорить, с каждым словом воодушевляясь: – От прощения добра не бывает. Матушка моя, государыня Елена Васильевна, Царство ей Небесное, обещала Семьке Бельскому забытие делов его. А он, раб бессовестный, пренебрег! И, выходит, породнился с Ивашкой Рязанским, за поимку коего батюшка большие деньги обещал, а султан Оттоманский перебил, больше выкуп дал. Виновных надобно карать, до третьего колена род их выкорчевывать, чтоб каждый помнил, на что идет!
Сильвестр тоже поднялся и перекрестился:
– О Господи! Жестокосердный ты, государь мой, с детства ожесточили тебя. И скор ты на кару, а надобно без злобы, с молитвой. Пойдем в молельню и обратимся к Всевышнему.
– Пойдем. Но прежде я указ дам. – Иван хлопнул в ладоши. Появившемуся Спиридону приказал: – Позвать боярина Прокофия, десятника Юршу, дьяка Ефрема, и сам придешь. Ступай… Хочу, отче, послать, чтобы выловили мне полоняника-иуду, что читает прелестные грамоты. Поспрашаю про Мишку-князька… Юршу-десятника пошлю. Справится ли?
– Знаю такого, на гони быстер. Прошлым летом посылали мы его в Переяславль-Залесский к нагорнинскому настоятелю. Так он обыденкой обернулся, а туда без малого полтораста верст.
– Вот пусть свою прыть покажет. Отметил я его днесь, дорогим конем одарил.
– У тебя, Иоанне, свыше талант даден: отбирать и возвышать верных рабов своих. Ты не ошибся, выделив из стрельцов