Атаманы-Кудеяры. Николай КондратьевЧитать онлайн книгу.
солнечный день заглянул в оледеневшие окошки, когда проснулась Таисия и позвала:
– Настя, ты тут? Чего-то голова болит, разламывается… Что случилось, Настенька?
– Ничего, боярышня! Ничего. На, переодень исподницу, разорвалась твоя. Дай, перестелю покрывало.
Таисия сухими глазами смотрела, как Настя свертывала в тугой комок изорванную исподницу и покрывало с бурыми пятнами.
– Значит то не сон?.. Настенька!
– Сон, боярышня, сон! Во сне всякое может померещиться!.. Дозволь сжечь это?
Таисия молча кивнула. Видела, как Настя сунула комок в печь, заложила приготовленными дровами и вздула огонь. Боярышня сошла с кровати. Вдвоем, обнявшись, сидели они перед зевом печи и плакали. Дедами заведен обычай после первой брачной ночи вывешивать исподницу и покрывало, чтобы все видели свидетельство чести девичьей. А тут тайно в печи бесследно сжигалась честь боярышни! Вот об этом они и плакали. Потом тихо запели песню о том, как познакомилась голубка с ясным соколом, ворковали, миловались. Поклялся ей сокол в вечной любви, поверила и отдала ему заветное. Теперь плачет голубка, убивается, а ясный сокол о клятве забыл, среди друзей победой бахвалится.
Попели, поплакали. Богородице помолились. Боярышня весь остаток дня провела в опочивальне отца. Настенька к девкам бегала, потом боярышне на ухо шептала, новости поведывала. Государь со товарищами уехал еще затемно. Барыня рвет и мечет, всех девок прибила, старика дворецкого к Мокруше отправила. Потом, говорят, в постель слегла, заболела якобы.
Зимние дни, и тихие, солнечные, и вьюжные, шли своей чередой. Таисии казалось, что страшный сон не повторится, и опять появились маленькие радости в ее светелке. Потихоньку от всех с Настей под Крещение гадать начали, и такое веселое гадание получилось.
Вдруг постучали в дверь, заявилась барыня. Полмесяца не видела ее Таисия, и вдруг пожаловала. Вошла, а за ней царь Иван!..
После Крещения Иван на неделе раза три приезжал. Сперва в светелку к Таисии его Мария провожала, потом один стал ходить. Тут приехал Афанасий. Пировали несколько дней, и теперь брат отводил сестру в опочивальню к государю, за что подарки ему и государево расположение. Как будто ничего не изменилось. Правда, люди заметили, что не брал государь с собой Спиридона. Однако же и об этом всласть поговорить не пришлось – к Мокруше двоих отправили, а остальные языки прикусили. И вообще, из дворни многие в пытошную из-за разговоров попали. Не наказывали только за песни старинные да за сказки, опять же, ежели они без намеков.
Приближалась масленица, в тот год она была ранняя, с шестого февраля. Сразу после Сретения Таисия позвала в опочивальню к отцу деда Сургуна, боярин пожелал свежего сотового меда, а сама долго с дедом шепталась.
Юрша закончил книгу, Кирилка старательно разрисовывал титульный лист диковинными цветами и виньетками, а отец Нефед готовил для переплета шкуру молодого теленка, вымачивал, мял, скоблил особым образом, растягивал. Священник прочел эту книгу и сетовал, что не успеет переписать для себя: Юрша собрался ехать в Москву перед масленицей.
Но после Сретения приехал