Ордынка. Прогулки по старой Москве. Алексей МитрофановЧитать онлайн книгу.
его «русским Лафитом».
Поэт Н. Ф. Щербина находил, что на Кокорева нет и рифмы на русском языке, чтобы достойно воспеть его деяния. Но когда в первые годы царствования Александра II началось движение в пользу освобождения крестьян, – как это ни странно теперь, эту реформу нужно было пропагандировать, – он занял в ряду защитников отмены крепостного права одно из первых мест. На обеде в Английском клубе (1857) он произнес речь, напугавшую московского генерал-губернатора. Кроме того, издал ряд брошюр, в частности «Миллиард в тумане». Эта кличка так и осталась за ним в Москве».
Кроме того, господин Кокорев был знаменитым коллекционером. Тем не менее, Кокоревы не выбились в «ведущую пятерку» купеческих родов Москвы.
* * *
Гостиница была, однако, хороша. Пусть не дешевая, однако же престижная. Просторная, солидная, украшенная множеством наличников и арок. Было в ней при этом что-то романтическое, более того, загадочное. Чехов, к примеру, говорил в письме к приятелю, писателю Леонтьеву-Щеглову: «Вы опять в мрачном „Кокоревском подворье“. Это Эскориал, и Вы кончите тем, что станете Альбой. Вы юморист, по натуре человек жизнерадостный, вольный, Вам бы нужно жить в светленьком домике, с хорошенькой голубоглазой актриской, которая весь день пела бы Вам тарарабумбию, а Вы, наоборот, выбираете все унылые места вроде Кокоревки».
Впрочем, это место вовсе не было таким уж сверхъестественно унылым. Больше того – Чехов сам при случае там останавливался. А также Верещагин, Крамской, Репин, А. М. Васнецов, Чайковский, Мельников-Печерский, Мамин-Сибиряк и множество других, не менее маститых современников.
И, конечно же, важную роль играло местоположение гостиницы. Художник Верещагин вспоминал: «Задумав написать Наполеона, я выбрал именно Москву, потому что здесь завязан был узел нашествия на Россию двунадесяти языков, здесь разыгралась самая страшная картина великой трагедии двенадцатого года. Я чувствовал необходимость бывать возможно чаще в стенах Кремля для того, чтобы восстановлять себе картину нашествия, чтобы проникнуться тем чувством, которое дало бы мне возможность сказать правду о данном событии, правду, не прикрашенную, но такую, которая действовала бы неотразимо на чувство русского человека».
Находилась бы гостиница В. Кокорева где-нибудь на Пресне – вряд ли бы Верещагин выбрал именно ее. А так – строго напротив Кремля, лучшего и пожелать невозможно.
Впрочем, близость Кремля привлекала и тех, кому он не был нужен «по делу». Чайковский признавался: «Как у меня хорошо в гостинице! Я отворяю балкон и беспрестанно выхожу любоваться видом на Кремль».
Вид там и вправду был, что называется, на уровне.
Разве что бытописатель Н. Скавронский жаловался: «Хорошо бы, пожалуй, у Кокорева в гостинице у Москворецкого моста, да уж слишком русским духом пахнет, чересчур!»
Но не для всех