Золотая девочка, или Издержки воспитания. Ирина ВерехтинаЧитать онлайн книгу.
дотемна.
Маринэ нравилось танцевать испанское фламенко, которое так просто не станцуешь: это вам не летка-йенка и не вальс «и – раз, два, три, и – раз, два, три», под который топчутся по площадке, стараясь не наступать друг другу на ноги. Фламенко это целое искусство. Фламенко – это минус пирожные, минус кофе и минус бутерброды с колбасой. Без кофе и пирожных обойтись можно, а без танцев… Без танцев она не сможет.
Кроме всего прочего, Кобалия не упустит возможности и скажет про неё отцу: «Гоги, твою дочь распирает, как тесто на дрожжах. Что, скажи на милость, мне с ней делать?». Мать скривит красивые губы (Регина очень красивая, почти как Лилита Озолиня, Маринэ немного на неё похожа, хотя брови у неё отцовские, и губы тоже) и скажет что-нибудь насчет булимии, которую надо лечить, а отец промолчит… и больше не даст ей денег, и придётся три воскресенья в месяц кататься (на сэкономленных на трамвае копейках) на буграх и колдобинах Парка культуры и отдыха… Ну уж нет! От такого отдыха можно остаться без ног. А без буфета вполне можно обойтись, не очень-то и хочется, можно потерпеть. Зато нормальный лёд и музыка нормальная.
– Марин, тебе не надоело кататься? Пойдём, погреемся.
– Я на льду погреюсь, и тебе советую. Ты как мёртвая катаешься! (любимое выражение бывшего Марининого тренера, Аллы Игоревны, в просторечии Аллочки, вспомнилось как нельзя кстати) – Хочешь, научу? Давай руку…
– Ой! Ай!! Ты что творишь?! Я же упаду, я боюсь… Что значит, ничего страшного? Это тебе ничего, а мне больно… Маринка!! Не так быстро, куда мы с тобой разогнались, на пожар, что ли? Ой, я сейчас упаду! Ты меня уронишь, руку отпусти… Ай! Ох… больно как! Говорила же тебе… Теперь синяк будет («Будет, и не один, мне ли не знать…»)
– Ну и наплевать, зато кататься научишься.
– Я и хочу кататься, а падать не хочу, – капризничала Галя, ей бы Аллу Игоревну, со льда не поднималась бы.
– Не любишь падать, не падай! – озвучивала Маринэ ещё один Аллочкин перл, и Галя таращила на неё глаза, пытаясь понять смысл сказанного.
Двойной аксель
Галя, запыхавшаяся после «обучения», ошеломленная скоростью, с которой она каталась (летела надо льдом, держась за Маринину руку), плюхнулась на деревянную скамейку, не помышляя больше о буфете и во все глаза глядя на Марину: на такой скорости умудряется не падать, и ноги на ходу меняет, и задом едет… Как хочет, так и едет! Интересно, где она научилась так кататься?
– Марин, почему ты не падаешь? Я три раза уже шлёпнулась, а ты ни одного. Вот бы мальчишки посмотрели, не стали бы тебя пай-девочкой дразнить. Слушай, а ты где так кататься научилась? – приставала Галя и слышала в ответ:
– Пусть дразнят, я уже привыкла и на дураков не обижаюсь.
– А прыгать умеешь? – не унималась Галя. – Тулуп, лутц и этот, как его…флинт?
– Флип. А ты разбираешься! Те, что ты назвала, это зубцовые, а есть ещё рёберные – сальхов, ритбергер и аксель.
Марин, какие ещё рёберные? Я только названия знаю, а больше ничего не знаю… Марин, покажи,