Совсем как человек. Кобо АбэЧитать онлайн книгу.
по тону, никакого скрытого смысла они не содержали. Но они все равно открыли мне глаза на истинные намерения компании в отношении моей программы и уязвили меня сильнее, нежели грубое, циничное предупреждение.
Впрочем, подобные демонстрации больше не повторялись. Однако успокоить пробудившуюся настороженность не так-то просто. Я вдруг обнаружил, что не слышу больше критических замечаний, указаний, советов, от которых раньше отбоя не было, как от воробьиного гама по утрам, и в которых мешались самые противоречивые мнения. Мой режиссер сделался вдруг до невозможности уступчивым, совсем перестал припоминать, что я опаздываю с очередной работой и прочие провинности, и во всем со мной соглашался… Несомненно, меня ожидал жестокий приговор и, каков бы он ни был, в нем отражалась чья-то неумолимая воля.
…Вообще говоря, я не собирался так легко сдаваться. У меня тоже было что сказать по этому поводу. Да, ракета, предназначенная для мягкой посадки, наверняка представляла собой нечто новое, качественно отличное от прежних, просто наблюдательных ракет. Да, с ее помощью должно было состояться прикосновение Земли к шкуре непостижимого Марса. Все это я готов признать без малейших колебаний. Но ведь отсутствие высокоорганизованной жизни на Марсе было с очевидностью установлено еще «Маринером-4»! Красная планета, планета молчания и смерти, планета пустынь и инея из замерзшей углекислоты… Ну кто же в наше время может серьезно говорить о существовании марсиан!
А теперь подумайте вот о чем. Есть ли в мире хоть один читатель, который воспринимает, скажем, «Путешествия Гулливера» Свифта как реалистическое произведение? Если и есть, то это, конечно, какой-нибудь помешанный с извращенным воображением. Фантастичность «Гулливера» является изначальным условием, лежащим за пределами дискуссий. Совершенно так же и мой марсианин (вы, несомненно, согласитесь с этим, если хоть раз слышали нашу программу) – в конечном счете своего рода современный мистер Гулливер, фантастический персонаж; оценивая людей совершенно иными мерками, он старается открыть им глаза на то смешное и нелепое, чего сами они невольно не замечают… Но раз уж он персонаж фантастический, то разве не более под стать ему быть марсианином, о котором уже решено, что он не существует, чем марсианином, насчет которого строятся неуклюжие догадки?
Поэтому, если бы на меня давила только администрация радиокомпании, я бы не упал духом до такой степени и уж как-нибудь пережил бы все эти неприятности. Конечно, с моей стороны смешно было бы рассчитывать на то, чтобы переубедить нашу чиновничью братию, которая никак не может взять в толк разницу между фантастикой и реализмом. Но у нее, у этой братии, имелось слабое место: простодушная убежденность в том, будто все решается в конечном счете одним-единственным индикатором, и индикатор этот – благосклонность радиослушателя. И пока тревога начальства – эгоистическая тревога о том, что марсианская ракета нацелена прямо в моего марсианина и может нанести ему смертельную рану, – не нашла себе явственного подтверждения в показаниях