Мышеловка для полковника. Михель ГавенЧитать онлайн книгу.
назад, отступила на шаг.
– Даже сама не ожидала, что здесь все так поменялось.
– Что именно? – он сел в кресло, закурил сигарету. – Ты об этой истерии на ТВ?
– Да, теперь здесь все сильно не любят Америку.
Она опустилась на диван напротив. Он наклонился, налил ей еще вина. Себе плеснул виски.
– Предвыборная трескотня, не больше того. Верят те, у кого нет мозгов, – сказал он на удивление равнодушно. – Как и в советское время, верить телевизору – это обрекать себя на отупение. Но разве в Америке не так? Когда ставки высоки?
– Не совсем так, – ответила она мягко. – В Америке всегда есть альтернатива. Всему. А здесь нет.
– Мне не хотелось бы с тобой обсуждать политику, – он поморщился.
– Мне тоже. Но общий климат мне не нравится. Мне не нравится, когда людей в одной стране делят на своих и врагов.
– Как ты понимаешь, это зависит не от меня, и не от тебя тоже, – он пожал плечами.
– Мне почти все равно, – она тоже пожала плечами в ответ. – Я не знаю эту страну. И через несколько дней спокойно вернусь в Америку. Но мне жалко маму. Сколько бы ни прошло лет с тех пор, как она отсюда уехала, она чувствует связь со всем, что здесь происходит. И ей тревожно. Советский ренессанс ее не радует.
– Кого он радует?
– Разве тебя – нет? – она удивилась. – Восстановление мощного влияния армии, спецслужб? Проникновение их во все сферы жизни общества, полный контроль? Почти как в Третьем рейхе. Тоталитарный диктат, делай, что хочешь – все безнаказанно.
– Меня не радует.
Он положил сигарету в пепельницу, встал, обошел диван, опустил руки ей на плечи.
– Я же говорил тебе, Леонид Логинов не родной мне отец, родной совсем другой, и, видимо, гены у меня другие. Всякое вранье мне противно, даже если оно во благо, как его понимают те, кто врут. Я интересовался своими предками. Не по линии Логиновых, по материной линии и по настоящему отцу. Ну, по нему там все крепостные, но все-таки крестьяне, не лакеи. А у матери сплошь учителя и врачи. То есть люди с образованием. Но чтобы князья, – он покачал головой. – Я как прочел «урожденная княгиня Голицына», то подумал – ну, куда уж нам до госпожи Фостер-Роджерс, – он разворошил ее волосы на затылке, – из нашей-то тверской да владимирской норы. Как-никак, Гедеминовичи, Романовым ровни.
– Все-таки в России произошли кое-какие изменения, – Джин повернулась. – Во время войны эта фамилия вообще никому ничего не говорила, большинство про нее и не слышали. И комсорг при штабе Шумилова, где служила моя мама, всерьез настаивал на том, чтобы она вступила в комсомол. Комсомолка Голицына, его в этом ничего не смущало. Абсолютно.
– Как долго ты пробудешь в Москве? – спросил он, наматывая на палец ее волнистые каштановые волосы.
– Пять дней.
– Я позвоню Хомскому, чтобы он устроил тебе встречу с Милисой.
– Спасибо, Борис.
– Джин…
Он наклонился к ней, заглядывая в лицо.
– Все-таки сложно называть тебя вот так, вслух, этим именем, – добавил смущенно. – Но то, что