В кругу семьи. Смерть Иезавели (сборник). Кристианна БрэндЧитать онлайн книгу.

      Все погрузились в машину: Филип с двумя кузинами – Петой и Клэр, его жена Элен и Эдвард Тревис, их сводный кузен, чья бабка Белла в 1890-х годах была любовницей сэра Ричарда, а в настоящее время приходилась ему законной женой. Филип с мрачным видом сел за руль, испытывая стыд и отчаяние при мысли о том, что его не могут поделить две женщины. Сидевшая рядом Клэр уже сожалела, что их любовь стала известна Элен, которая сделала из нее посмешище. Пета, обхватившая длинными ногами упакованные ножки от детской кроватки, истово молилась, чтобы бог дал ей силы предстать перед Стивеном в самом выгодном свете, а Эдвард практиковался в умении не поднимать взгляд, в чем и преуспел. Элен, показывая дочке деревья и коровок, мелькавших за окном, мужественно боролась с болью и унижением от мысли, что теперь она будет есть хлеб человека, который ее не любит и не хочет.

      – Да ты плачешь, Элен! – удивилась Пета, на минуту оторвавшись от своих молитв.

      – Это Антония стукнула меня по носу кулачком, – отозвалась Элен.

      Ребенок, замотанный в шали до состояния кокона, казалось, с упреком посмотрел на мать.

      Глава 2

      Бабушка Серафита двадцать пять лет сохраняла любовь мужа посредством простой уловки: она была для него всем тем, чем не могла быть его любовница.

      – Да это проще простого, – настаивала она, очаровательно коверкая английские слова, когда ее сыновья со смехом протестовали против такой формулировки. – В конце концов, кто такая эта Белла? Не очень красивая, довольно скучная и к тому же интеллектуалка. А ум и женщина, дорогие мои мальчики, понятия несовместимые. Le bon Dieu[1] ведь не дал мужчинам крылья, чтобы они летали, а женщину Он создал вовсе не для того, чтобы она думала и рассуждала. Меня вот никто не назовет интеллектуалкой, – гордо заявляла Серафита, имея на то все основания. – И ваш бедный отец получает удовольствие, когда приходит и слушает всякие женские глупости. Бедняжка Белла, конечно, хороша, но уж больно занудная. Пусть себе живет в своем Ярмуте, а я, Серафита, останусь здесь в Свонсуотере. А когда я умру, она выйдет замуж за вашего отца и будет ему утешением. И тогда посмотрим, за кем останется последнее слово!

      – Да, может, вы ее еще переживете, маман, – возражали сыновья со смехом.

      – Нет-нет, я слишком тактична, чтобы становиться старухой, – самодовольно рассуждала Серафита. – Вот увидите. Я умру молодой и красивой (ей было уже за сорок), а ваш отец никогда себе этого не простит. Он привезет сюда эту ярмутскую Беллу с ее отродьем, она будет жить в моем доме и все время слышать «Серафита, Серафита, Серафита», пока звук моего имени не сведет ее с ума.

      Так и произошло. Серафита умерла в пятьдесят, все еще красивая и молодая; сэр Ричард женился на своей любовнице и зажил с ней в Свонсуотере – величественный старик с большим ястребиным носом и добрыми серыми глазами, славный и не слишком умный, безжалостный и сентиментальный, внушительный и трогательный – живой памятник маленькой балерине, которая в бесшабашные девяностые, танцуя, пробралась в его