1812 год в жизни А. С. Пушкина. Павел НиколаевЧитать онлайн книгу.
словосочетание было девизом графа, который его противники несколько подправили: «Бес, лести преданный».
Что касается многоточия в эпиграмме Пушкина, то в некоторых публикациях его заменяют словом «просто» – «просто грошевой солдат», что едва ли правомерно. Да, Аракчеев не снискал себе славы на ратном поле, но перед Россией он имеет высокие заслуги именно на военном поприще. С 1803 года Алексей Андреевич был инспектором артиллерии. До начала Отечественной войны он провёл ряд кардинальных преобразований в области организации артиллерии и производства артиллерийского вооружения, что значительно повысило боевые качества этого рода войск.
В январе 1808 года Аракчеев был назначен министром военно-сухопутных сил и генерал-инспектором всей пехоты и артиллерии. На этих постах он обеспечил численный рост армии и улучшил её снабжение. В кампании 1812 года Алексей Андреевич ведал комплектованием войск и ополчения. Он оказал огромную услугу стране, поспособствовав удалению из армии царя.
Основным силам Наполеона, двигавшимся на Москву, противостояли 1-я и 2-я Западные армии. Александр находился в 1-й армии. Его присутствие стесняло её командующего М. Б. Барклая-де-Толли. Помня о том, как негативно сказалось нахождение царя в армии при Аустерлице, три столпа российской державы – государственный секретарь А. С. Шишков, министр полиции А. Д. Балашов и генерал-инспектор пехоты и артиллерии А. А. Аракчеев – имели мужество призвать царя покинуть армию. В коллективном обращении к Александру они обосновали своё «моление» тем, что он нужен всей стране, которая остро переживает отсутствие монарха в столице: «Государь и Отечество есть глава и тело: едино без другого не может быть ни здраво, ни цело, ни благополучно. А по сему, сколько во всякое время, а наипаче военное, нужен Отечеству царь, столько же царю нужно Отечество».
Обрисовав ситуацию, в которой оказалась страна, «подписанты» продолжали: «При обстоятельствах, в коих мы находимся, необходимость требует скорого и решительного рассмотрения, как и что делать надлежит, ибо малейшее пропущение времени может приключить невозвратное зло. Из всех сих рассуждений явствует: Нет государю славы, ни государству пользы, чтобы глава его присоединилась к одной только части войск, оставляя все прочие силы и части государственного управления другим. Ежели прямой долг царей есть жить для благоденствия вверенных им народов, то едва ли похвально допускать в одном своём лице убить целое царство. Всемилостивый государь! Сие мнение наше основано на верности и любви к Священной твоей особе. Обрати, надежда России! Обрати внимание своё на него. Молим тебя со слезами. Мы уверены, что сей наш глас и моление пред твоим престолом есть глас всего Отечества, всех верных твоих подданных, и готовы в том подписаться кровью» (72, 140).
Александр был в тихом бешенстве: его рабы, его холопы гнали его из армии. Ему, самодержцу российскому, указали на дверь. Но пришлось смириться – царь не забыл урока Аустерлица, когда он попытался руководить М. И. Кутузовым11.
Кстати, о Михаиле Илларионовиче. 5 августа Чрезвычайный комитет
Армию царь оставил неохотно, так как не собирался этого делать, и еще весной писал сестре Екатерине Павловне: «Мне придётся быть в центре и административного и военного руководства».