Комментарии к пройденному. Борис Натанович СтругацкийЧитать онлайн книгу.
уровнем моря).
«…Ночью Кинжал прекрасен. Вверху Луна, внизу – облака, под облаками тьма. Днем – Мухаммед. Рассказ о „точках“, где человек спать не может – „начинает бро`дить“, с ним случается „произведение“ – ду´хи, шайтаны. Поверил (м. б., газы?), а пять минут спустя он говорит, что у удавов – уши, „как у криси“. Мысленно развожу руками.
Выехали обратно и попали в лапы к партайгенацвале (инструктор КПСС от Совета Министров Дагестана). Потребовали документы. Взгляд на <фото>карточку – взгляд на Фельдмаршала. Вопросы: „А кто директор в Пулкове? А кто начальник II кабардинского штаба? А кто там парторг? Не м. б., что вы проехали на Кинжал. Это неправда…“ Собственно, это основной пункт обвинения: невозможно проехать на Кинжал, они врут. Местная власть – человек с серебряной челюстью и лицом японца; во френче. На столе – „Казбек“ (не предлагает), радиоприемник, какие-то списки. Потом извинились („Вы должны понимать, что живете в Советском Союзе… в такой момент…“), подали арьян и лепешки – мы гордо отказались…»
Да, мы (с АН) очень хорошо понимали, что живем именно в Советском Союзе и именно в «такой момент», и тем не менее мысль написать утопию – с одной стороны вполне a la Ефремов, но в то же время как бы и в противопоставление геометрически-холодному, совершенному ефремовскому миру, – мысль эта возникла у нас самым естественным путем. Нам казалось чрезвычайно заманчивым и даже, пожалуй, необходимым изобразить МИР, В КОТОРОМ БЫЛО БЫ УЮТНО И ИНТЕРЕСНО ЖИТЬ – не вообще кому угодно, а именно нам, сегодняшним, выдернутым из этого Советского Союза и из этого самого «момента».
Мы тогда еще не уяснили для себя, что возможны лишь три литературно-художественные концепции будущего: Будущее, в котором хочется жить; Будущее, в котором жить невозможно; и Будущее, Недоступное Пониманию, то есть расположенное по «ту сторону» сегодняшней морали.
Мы понимали, однако, что Ефремов создал мир, в котором живут и действуют люди специфические, небывалые еще люди, которыми мы все станем (может быть) через множество и множество веков, а значит, и не люди вовсе – модели людей, идеальные схемы, образцы для подражания в лучшем случае. Мы ясно понимали, что Ефремов создал, собственно, классическую утопию – Мир, каким он ДОЛЖЕН БЫТЬ. (Это – особая концепция Будущего, лежащая за пределами художественной литературы, в области философии, социологии и научной этики – не роман уже, а, скорее, слегка беллетризованный трактат.)
Нам же хотелось совсем другого, мы отнюдь не стремились выходить за пределы художественной литературы, наоборот, нам нравилось писать о людях и о человеческих судьбах, о приключениях человеков в Природе и Обществе. Кроме того, мы были уверены, что уже сегодня, сейчас, здесь, вокруг нас живут и трудятся люди, способные заполнить собой Светлый, Чистый, Интересный Мир, в котором не будет (или почти не будет) никаких «свинцовых мерзостей жизни».
Это было время, когда мы искренне верили в коммунизм как высшую и совершеннейшую стадию развития