Миллион вялых роз. Наталья АлександроваЧитать онлайн книгу.
сказала она, – а вы, милочка, послушайте.
И дальше она доступно объяснила, что квартира, оставшаяся после отца, кооперативная, а детей у него двое, то есть по закону на эту квартиру претендую не только я, а еще и ее сын – вот этот вот мордатый Гера.
– А больше вы ничего не хотите? – растерялась я. – Может, вам еще обувь почистить?
Тут они заорали вдвоем – тетка и ее мамаша, Гера молчал. Мне было сказано, что мой отец своего ребенка бросил и теперь ему положено наследство с точки зрения морали и закона. И Герочка инвалид, так что ему по метрам еще и больше положено, чем мне.
Я в изумлении воззрилась на сводного братишку. С виду все у него нормально, руки-ноги на месте, морда наглая и откормленная. Может, с головой проблемы?
Дальше начался форменный кошмар. Две мегеры грозили мне судом. Оказалось, что отец в свое время не оформил какие-то очень важные документы, следовало переписать квартиру на меня или еще что-то сделать. Эти двое уже без Герочки таскались ко мне едва не каждый вечер, трясли какими-то бумагами, скандалили, угрожали и призывали в свидетели соседей. Еще и обзывали отца по-всякому, так что однажды я вырвала палку у старухи и замахнулась на нее с намерением если не убить, то вдарить как следует. И увидела близко ее довольные глаза – вот сейчас я ее стукну, они немедленно вызовут полицию, меня посадят, и квартира достанется им.
– Черт с вами, – сказала я, бросив палку, – я согласна.
А про себя добавила, что не пошли бы они двое куда подальше, в одном известном всем направлении. Впрочем, сводный братец Герочка тоже может туда с ними отправиться.
Квартирка была маленькая и очень запущенная, так что удалось разменять ее только на две комнаты в коммуналке, и то с огромным трудом. Я согласилась, не глядя. Те тоже очень торопились, боясь, что я передумаю.
И вот, когда я переехала в дремучую коммуналку с развеселыми соседями, в моей жизни возникла старшая сестра. Она узнала про эпопею с квартирой совершенно случайно, от знакомого риелтора. Узнала слишком поздно, расторгнуть сделку было уже нельзя. Да я и не хотела начинать кошмар сначала.
Сестрица, однако, просто взбеленилась. Она долго орала на меня и обзывала дурой и полной кретинкой, кричала, что меня развели как последнюю лохушку и что если уже отец мой оказался недальновидным растяпой, то мне следовало всего лишь обратиться к ней, Ольге, она решила бы вопрос немедленно.
Тут сестрица запнулась на полуслове, прочитав по моему лицу, что если она еще хоть слово худое скажет о моем отце, то я применю второй постулат, то есть пошлю ее далеко и надолго. И на этом наше общение закончится навсегда.
Можете себе представить, сестрица даже покраснела. Потому что вспомнила, как жили мы все вчетвером в детстве, и папашка, надо сказать, никогда не делал различия между родной дочерью и падчерицей. Хороший был человек, это все признавали, только к жизни совершенно неприспособленный.
И с тех пор Ольга вбила себе в голову, что должна сделать из меня человека. И все пять лет меня нещадно воспитывает. А я упорно сопротивляюсь.