Пифагор. А. А. НемировскийЧитать онлайн книгу.
Поликрат для обитателей Лесбоса и других неионийских островов хуже чумы; для ионийцев же, порабощенных персами, насколько я понимаю, он величайший из героев. Злодей и герой в одном лице! Такую двойственность можно обнаружить едва ли не во всем. В рассказах эллинов и варваров о богах и героях и об их противниках – титанах и драконах, если, конечно, повествователь не Гомер, есть много такого, что может быть сочтено выдумкой, но в выдумке немало правды, иногда высшей. Зло и добро, невежество и мудрость, вымысел и правда, женское и мужское – ни одно не может обойтись без другого, ему противоположного, создающего равновесие и рождающего гармонию. Но вот я вижу храм Геры. Прервем нашу беседу до поры.
Остов огромный разобран на блоки,
Люди на известь их пережгли.
Я по Священной шагаю дороге,
Ноги мои по колено в пыли.
Но ведь не занято храма пространство,
И возникает в сознании он.
Здравствуй, мое Пифагорово царство
С мраморно-белым лесом колонн.
Святилище высилось на холме. Обращенное колоннадой к морю, оно сбегало к нему широкой гранитной лестницей. Вместо одного ряда колонн выросло пять, завершающихся изящными капителями. Фронтон заполнился мраморными, пестро раскрашенными фигурами. Левый угол его захватил полулежащий бородатый муж с рожками на курчавой голове. Конечно же это поток Имбрас. Центр заняла ива с раскинувшимися по обе стороны ветвями, образующими некое подобие шатра. В нем – изображенная по пояс женская фигура. В благословляющем жесте руки, в сдержанном повороте украшенной диадемой головы ощущалось величие. Гера выходила из земли, поддерживаемая двумя девами. В правом углу полулежала обнаженная молодая женщина с флейтой – наверняка Окироя. Имбрас и его дочь – свидетели появления на свет великой богини, покровительницы Самоса.
«О, как же это все не похоже на храм Феодора! – размышлял Пифагор. – Утрачено гармоническое изящество геометрических линий. Треугольник, ключ вселенной, отягощен чуждой ему сценой. И разве чудо нуждается в свидетелях? С лица Геры ушла беспомощная, застенчивая улыбка, присущая старинным священным изображениям.
Прижатые, словно приросшие к телу руки, отделившись, приобрели женскую полноту. Азия не только захватила ионийское и эолийское побережья, она, перешагнув пролив, овладела душами новых самосских художников, презревших древний отеческий стиль».
Пифагор поставил ногу на ступень.
«Сколько потребуется столетий, чтобы она сравнялась с теми, истертыми», – подумал он и проговорил:
– Но это же другой Герайон.
– Конечно, другой, – отозвался отец. – От Герайона твоего детства не осталось и следа.
– Пожар? – спросил Пифагор.
– Началось это так, – нахмурился Мнесарх. – Вскоре после того, как Поликрат с дюжиной гоплитов[17] внезапно захватил акрополь, поддерживавшая его толпа рассыпалась по городу. Многие геоморы в надежде найти убежище бежали в Герайон, но преследователи отрывали людей от алтаря, выволакивали
Гоплиты – греческие тяжеловооруженные воины.