Сарифия. Андрей ПрохоренкоЧитать онлайн книгу.

      Утром, после восхода солнца, пока не жарко было, мы на чайке (казацкая лодка) добрались до порогов, вышли на берег, где нас уже ждали давние друзья батьки. Путь наш лежал вверх по Славуте. Почему батька затеял такую поездку, понял я не сразу. На конях добрались мы до места, где снова в чайку пересели, а потом поплыли вверх по Днепру. Вышли мы на берег, не доходя до Чигирина. Путь неблизкий. Тут даже бывалые казаки устать могут, не говоря уже о Вернидубе. К тому же после поражения в урочище Солоница казакам путь вверх по Славуте был запрещен, но кто же запретов придерживается? Надо и все тут. А чего надо, я не знал, но батьке доверял. Он напрасно ничего не делает. Да и авторитет у характерника был такой, что слушались его остальные беспрекословно, хотя Вернидуб никому и ничего не приказывал, говорил только, что надо сделать. Сказанное батькой воспринимались казаками, как руководство к действию.

      Вернидуб, а взял себе новое имя батька недавно, был известным казацким атаманом, знал Байду Вишневецкого и вместе с ним, руководя казаками, защищал еще замок на Малой Хортице, но потом отошел от дел, исчез и долгое время вообще не появлялся. Прежний казачий атаман умер, а вместо него появился характерник, который все знал, все видел и многое умел. Мог сделать так, что казаки пьянели, выпивая воду вместо горилки. И это только малюсенькая часть того, что умел делать Водопьян, – так звали батьку ранее. Впрочем, имен у него было не два и не три. Вернидуб же – самое последнее имя и самое распространенное имя батьки, как и дед Верник, который, как шутили казаки между собой, неизвестно откуда появлялся и точно также исчезал, как будто его и не бывало. Сказывали, что батька с нечистой силой якшается, может духов вызывать, а взгляд его такой тяжелый, что мелкие камни, послушные его воле, отрываются от земли. Да чего только люди не наговорят, округляя глаза и оглядываясь по сторонам, чтобы их кто посторонний не услышал.

      Был Вернидуб добрым и отзывчивым казаком, с годами жизнь не ожесточила его, несмотря на то, что многое в ней он прошел и повидал. Его доброта и отзывчивость, как я вижу сейчас, были стержнем личности человека, обладающего необычайным жизнелюбием и спокойной удачей, знанием жизни, которое уже в наши времена редко в ком из казаков с такой силой проявлялось. Поэтому-то батьке были открыты многие тайны, об одной из которых я и расскажу.

      Всех перипетий, как мы добрались до места, нет смысла рассказывать. На месте нас уже ждали два казака. Один из них, лет пятидесяти, стоял вместе с молодым сыном. Завидев батьку, Никита Ярыч усмехнулся в усы. Как оказалось, он, как и мой отец, был одним из учеников Вернидуба. Два казака отошли в сторонку, чтобы переговорить без лишних ушей. После приветствий батька спросил:

      – Путь мы неблизкий проделали. Ты не ошибся, все так и есть?

      – Скиф на меня трижды выходил. Один раз я с ним поговорил мысленно. Тебя ждет. Хочет тайну поведать. Больше, говорит, некому сказать.

      – Припекло видать, если не ловушка это.

      – Говорит,