За год до победы. Валерий ПоволяевЧитать онлайн книгу.
из толстых пузырчатых камней, изъеденных паводковым прибоем; когда-то в этом доме располагались продуктовые склады богатого купца-украинца Терещенко. Вывеска того времени даже сохранилась. Купец исчез в неспокойном двадцатом году, присоединившись к отступающей банде, вобравшей в себя и желтых, и зеленых, и синих, и прочую масть, исчез и больше не возвращался. А склады остались. И служат. И прослужат, крепкие, основательно сработанные, наверное, еще не один десяток лет.
– Здравия желаю, Грибов. На пост заступил? – старшина откозырял часовому.
Часовой поправил автомат на груди, приложил руку к ушанке.
– Заступил, товарищ старшина.
– Сам-то здесь?
– А кто это «сам»? – поинтересовался часовой.
– Естественно, кто… Комбриг.
– А-а… Я-то подумал, что сам – это товарищ капитан Лоповок. Товарищ полковник здесь.
– Капитан тоже не уходил?
– Нет.
Дверь склада открылась с долгим визгливым скрипом – сколько ее ни смазывали ружейным маслом, она все равно скрипела. На фоне ярко освещенного огнем печки складского предбанника Лепехин увидел неестественно прямую фигуру капитана Лоповка. Хмурое и строгое лицо с намертво припечатанным к нему командирским выражением никак не шло к хрупкой фигуре балетного танцора, какой обладал капитан.
– Заходите, Лепехин, – сказал Лоповок озабоченно. Посторонился, давая место в проходе. – Комбриг ждет.
Лепехин сбросил шинель и, не найдя гвоздя на дощатой стенке предбанника, сложил ее вчетверо, чтобы полы не подметали пыль, аккуратно пристроил на табуретке, стоящей рядом с узким и высоким, похожим на колонну питьевым бачком. Сверху водрузил шапку. Затем, оправив гимнастерку, шагнул вслед за капитаном в широкую, занимающую добрую половину склада комнату.
В углу, за столом, сидел командир бригады полковник Громов и, сжимая обеими руками металлическую кружку, как пиалу, пил чай. Расколотый надвое кусок сахара лежал рядом. Полковник кивнул вместо приветствия, размеренным четким движением поднес кусок сахара ко рту, откусил – даже скорее отщипнул, чем откусил, приложился к кружке. Пил чай он неспешно, с придыханием – понимал полковник в стародавнем напитке толк и умел, судя по всему, отличать хороший настой, сделанный из смеси нескольких сортов, от пересушенной военторговской преснятины. Лицо у него было белое, немолодое, чуть оплывшее от недосыпания. Когда подносил кружку ко рту, было видно, как досиза выбритый кадык ползает поршнем вниз-вверх по тугой шее. Скосив глаза, полковник читал какую-то книжку в пупырчатом, похожем на кожаный, переплете.
Закончив пить чай, он осторожно отставил кружку в сторону, остатки сахара тщательно завернул в газетный оборвыш, положил рядом, потом прикрыл глаза тяжелыми полупрозрачными веками, задумался. Лепехин, стоя навытяжку посреди комнаты, ждал. У стенки, привалившись к ней одним плечом, застыл Лоповок.
Пламя поигрывало неясными бликами на эмали полковничьих орденов.
– Вот что, Лепехин, – произнес полковник, не открывая глаз. –