Поезд. Бремя танцора. Галина КонстантиноваЧитать онлайн книгу.
злость, на себя, на этого нелепого Бориса, на эту дурацкую командировку, на покорность судьбе.
– Ну, что, Борис, непротивление злу насилием, подставь правую щеку, когда ударят по левой?
– Это неправильное толкование. Злостью вы ничего не добьетесь. Значит, где-то мы вели себя неправильно, раз попали в такую переделку.
– А, искупление грехов. Понимаю. Вот только Машка моя, в чем виновата? Или основной принцип бытия – случайность? Похоже, я смешиваю сейчас все в кучу, это от злости, наверное.
– Никто не виноват. Она просто страдает за Ваши грехи. Правильно ли Вы вели себя в жизни, вот в чём дело.
– Борис, мне жутко наскучили Ваши нравоучения. Ваша мягкотелость, Ваши обвинения.
– Я не обвиняю, я обличаю.
– А кто Вам дал это право, дорогой? Вы возомнили себя Всевышним?
– Нет. Хорошо, давайте пройдем этот путь молча.
– Эй, долго мы ещё будем плестись? – обратился Саня к «террористам».
– Не торопись, минут через десять погрузимся и поедем.
– Куда? Кажется, вы обещали свободу.
– Кто же верит сказкам? Ещё с час езды.
Маша молчала, но Саня заметил, что она уже очень устала. Пришлось взять её на руки. Аня благодарно взглянула в его глаза. Молча, молча, только молча. Слова, определения, это такое недостаточное условие для выражения чувств. Как там, слова нужны, чтобы отражать факты, а не фантазии. Чувства – это то, что мы себе представляем. А факты – это то, что реально имеем на данную минуту. Имеем униженье и неопределённость. Какие чувства он испытывает, Саня не мог себе сказать. Злость сменилась апатией к происходящему, немые сцены дешевого спектакля неизвестного режиссера. Вспомнился «метатеатр», что заставило его хмыкнуть. Кончис был великим постановщиком, у него все было со смыслом.
Замечательный итог в виде моральных и физических страданий. Прекрасные античные картины. А тут тащишься как идиот по заснеженной дороге, неизвестно куда, и нет никакой мысли в голове, что делать дальше. Неужели он настолько обленился, что не может крикнуть этой толпе женщин – «дурочки, остановитесь, их же всего двое», нет, он медлит. Тут он увидел крытый фургон. И испытал чувство облегчения. Хотелось только привалиться к холодному брезенту и ни о чем не думать. Он помог залезть женщинам, перекинул ногу.
– Да, Саня, поедешь вместе со всеми, уж извини, места на переднем сиденье все заняты, – одновременно проникновенно и издевательски сказал Вовик.
Они действительно ехали куда-то целый час. В угрюмом полудремотном молчании. Наконец-то и избушка, старая развалина, с гниющими квадратами окон. Быстрое распределение по закуткам. Сане достался чердак, «террористы» остались внизу. Маше он подстелил свою дублёнку, укутал сеном как куклу. Аня легла с одной стороны, он с другой. Они лежали, взявшись за руки над головой, и смотрели друг на друга в темноте.
– Аня, как ты живешь?
– Нормально. А ты?
– Странно, что мы встретились при таких обстоятельствах, знаешь, мне иногда вас не хватает с Машкой.