Толкование сновидений. Полное издание. Зигмунд ФрейдЧитать онлайн книгу.
друг друга, на основе случайных совпадений и связей, предсказать которые весьма затруднительно. Все сны переполнены такими неряшливыми и беспорядочными ассоциациями». Мори (Maury, 1878) придает огромное значение этой характерной особенности сновидений – способу связи между идеями в сновидениях, поскольку именно благодаря ей можно провести близкую аналогию между происходящим во сне и некоторыми психическими расстройствами. Он выделяет две основные характеристики такого «delire» («помутнения ума»): (1) спонтанный автоматический акт мыслительной деятельности и (2) ложную болезненную ассоциацию между идеями.
Сам Мори приводит два ярких примера своих собственных сновидений, в которых образы в снах были связаны только на основе сходства в звучании слов. Однажды ему приснилось, что он совершил паломничество в Иерусалим или в Мекку; пережив множество приключений, он оказался вдруг в гостях у химика Пеллетье, они побеседовали друг с другом, а затем тот дал ему цинковую лопату, которая потом во сне превратилась в огромный меч (там же). В другом сне Мори шел по большой дороге, отсчитывая километры по верстовым столбам, и вот он оказался в лавке, где стояли большие весы, а продавец стал укладывать на эти весы килограммовые гири, чтобы взвесить самого Мори; затем он обратился к Мори со словами: «Вы не в Париже, а на острове Гилоло». Сон продолжался, и ему приснились цветы лобелии, а потом генерал Лопеза, о смерти которого он недавно прочел. Потом ему стало сниться, что он играет в лото, и тут он проснулся (там же).
Мы, без сомнения, должны настроить себя на то, что такая низкая оценка качества работы психики во время сна происходит не без некоторого противоречия, – хотя в данном случае это противоречие – это весьма непросто. Например, Спитта (Spitta, 1882), который оценивает происходящее во сне весьма критично, настаивает на том, что и в сновидении, и в состоянии бодрствования действуют те же психологические законы. Другой исследователь, Дюга (Dugas, 1897a), заявляет, что «сон – это не помрачение рассудка и не сбой в его работе». Но подобные утверждения не представляют особой ценности, поскольку их авторы не предпринимают попыток соотнести их со своими собственными описаниями физической анархии и нарушения всех функций, которые превалируют в снах. Но, похоже, у некоторых авторов возникла догадка о том, что безумие снов, вероятно, следует неким законам и его даже можно стимулировать, как это делал тот Принц Датский, кого считали безумцем. Эти авторы не могли судить о происходящем только на основе того, что лежало на поверхности; или, иными словами, поверхностное впечатление о снах могло скрывать за собой нечто иное.
Например, Гэвлок Эллис (Havelock Ellis, 1899), не вдаваясь в долгие рассуждения о том, что сны кажутся нам абсурдными, называет их «архаическим миром богатых эмоций и несовершенных мыслей», изучение которых могло бы открыть для нас древние этапы эволюции психической жизни.
Деймс Салли разделяет эту точку зрения (James Sully, 1893), высказываясь еще более категорично и убедительно. Его суждения тем