Гвардия президента. Максим ШаховЧитать онлайн книгу.
у Симакова с собой или было спрятано где-то поблизости: в гостиничном номере, камере хранения на железнодорожном вокзале или в аэропорту. Значит, «все» он привез с собой в одной тощей спортивной сумке? Зачем тогда изощренные пытки? Он бы сам все выложил после хорошего мордобоя. Значит, логично предположить, что основную часть найденного им на Шпицбергене он в путь не взял, а вез лишь «образцы на пробу».
Короче, от Симакова требовали подробностей. Тогда пытки оправданны. Он, конечно, ничего не утаил. Работали над ним профессионально. Но таких «рассказчиков» никогда не убивают до обнаружения того, что ищут. Его должны были доставить сюда, чтобы он показал спрятанное. А его убили под Мурманском. Нонсенс.
Что ж, если повезет, ответ на этот вопрос дадут Толя с Вадимом, а он отправится в турне по предполагаемым местам боевой славы Симакова на Шпицбергене. Волка ноги кормят. А Галинку зашлем казачком в лагерь дружественных норвежцев за кое-какими сведениями. Кстати, любопытно будет попутно прояснить один чисто психологический вопрос: чем конкретно Гюльчатай воздействует на многочисленных островных представителей сильного пола. Ведь там ей придется общаться на только что выученном языке с минимальным запасом слов, а значит, будет практически исключена возможность «вербального охмурения».
К вечеру следующего дня Талеев едва смог добраться до своих шикарных апартаментов и, не раздеваясь, рухнуть на диван. Черт бы побрал этого Колю-шофера! Еще один экстремал на голову. Их джип рычал и трясся от негодования, когда этот неудавшийся автогонщик недрогнувшей рукой посылал его штурмовать неприступные твердыни. Поскольку сам Гера был плотно упакован широкими и толстыми ремнями безопасности, все «инерционные колебания» стоически приняли на себя его внутренности, но, похоже, плоховато справлялись с такими перегрузками. Желудок мотался из стороны в сторону наподобие неповоротливого языка главного церковного колокола во время благовеста. Печень постоянно екала и подпрыгивала, норовя то ли спрятаться за позвоночный столб, то ли раздавить к чертовой матери проснувшийся аппендикс. Что-то непонятное резкой болью переламывало поясницу – наверно, это были оторвавшиеся почки. Диафрагма выгибалась вверх так, что сплющенные легкие, расползаясь по скрипящим ребрам, открывали ей дорогу прямо к гландам, которые так и норовили выпихнуть наружу ставший неповоротливым и шершавым непослушный язык. А Гера… Гера делал все, что мог. То есть двумя руками придерживал собственные челюсти, ежесекундно чуть не откусывавшие главнейший орган человеческой речи.
А потом они пересели на снегоход… И вот тут Талеев сразу понял, как хорошо было ему в джипе. То, что для Коли не существовало дорог, было вполне объяснимо и даже распространено среди большинства островных водителей. Но, как поется в старой популярной песне, «нам нет преград ни в море, ни на суше» – вот это как раз про Николая. Убедившись в правоте старой песни о преградах на суше, журналист наотрез отказался от Колиного предложения обозреть