Где дом твой, киллер?. Александр КойфманЧитать онлайн книгу.
поэтому почти никого здесь нет. Ведь окрестные места чудесные. Много дичи. Нет, стрелять здесь нельзя даже по лицензии, а когда-то все короли Баварии охотились в этих местах. Собственно, этот дом принадлежал до 1919 года короне. И в нашем поселке в семье королевского лесника родился знаменитый поэт Людвиг Тома. Как? Вы не читали его стихи?
Хозяин притащил целую связку потрепанных журналов «Симплициссимус» и подшивки газеты «Miesbacher Anzeiger» за 1918–1919 годы. Порывшись в них, начал тыкать то в одно место, то в другое. Стихи и полемические статейки Тома везде обведены красным карандашом. Любезности ради Генри взял подшивку. Текст, однако, вызывал у него явную неприязнь, с улыбкой вернул все хозяину:
– Я не очень увлекаюсь стихами. Лучше я отдамся чревоугодию.
Быстро закончил есть. Воспользовался тем, что Марта продолжает ковырять вилкой в своей тарелке, и вышел на веранду.
Веранда отеля.
Генри звонит в «контору»:
– Ибрагим знает, что я выехал за ним в Венецию. Считаю, что продолжать акцию бессмысленно. Охрана будет наготове. К нему непрерывно поступает информация обо мне и моих связях.
– За операцию мы уже получили деньги в полном объеме, и ее прерывать нельзя. Это значительно подорвет наш авторитет. Крота мы определили, обработали, и он сдал нам все что требовалось. Кстати, в полицию Марселя он ничего не передавал. Можешь быть спокоен: он больше не встретится ни на твоем, ни на нашем пути.
– Меня это не утешает. Ибрагиму новая информация не нужна. И я беспокоюсь о своих знакомых. Я говорил вам об убийстве женщины в окрестностях Меца. Это работа его людей. После этого они наводили в Германии справки о моих передвижениях. Они знают мою новую фамилию, знают марку машины. Я выхожу из дела.
– Мы готовы тебе передать почти все, что нам оплачено – девяносто тысяч, включая твой аванс, оставляя себе только десять. Но ты должен завершить акцию.
– Я подумаю.
– Нечего здесь думать, пора действовать. Не забывай, сейчас идет речь о нашем престиже. Заказчики и так недовольны, что дело затянули.
– Ладно, справлюсь. Конечно, Ибрагим предупрежден, но и я тоже знаю, что он предупрежден. Мои семьдесят пять тысяч сразу переведете в Прагу. И я ухожу в отпуск на три недели.
– Хорошо, не сомневайся.
Марта завершила, наконец, обед, расплатилась, попрощавшись с хозяином вышла к Генри на веранду:
– Ты ушел, даже кофе не выпил, что-то не понравилось?
– Смотреть не хотелось на этого антисемита.
– Почему антисемита? Он ни слова не сказал против евреев.
– А ты читала то, что он мне подсунул?
– А что там?
– Статейка этого Тома. Как будто в «Фёлькишер беобахтер» окунулся. Почитала бы ты, как он говорит о Берлине: «Смесь галицийского еврейского местечка и нью-йоркского гангстерского квартала». И это не самое худшее, что он пишет. Я еще сдержался, а нужно было бы начистить хозяину фейс.
– Странно, ты такой выдержанный, а тут взъелся. Ты разве еврей?
– А нужно быть евреем, чтобы антисемитизм