Жизнь житомирского еврея. Александр КойфманЧитать онлайн книгу.

      – Во-первых, нельзя, там до сих пор рассматривают каждого персонально. И решает зампредседателя комитета по представлению начальника управления. Во-вторых, не нужно это тебе. Мне, может быть, и дадут вольный статус, да и то сомнительно. А тебе бы пришлось сидеть как привязанному. Это ведь контора, а не институт. А ты привык зарабатывать не в институте. Тебя ноги кормят.

      – Да, привязанным я не хочу быть.

      – Так что думай. Но знай, для тебя у меня всегда будет дверь открыта – заходи, не стесняйся, если что-то будет непонятно. Если меня не будет на месте, то связывайся через Милу.

      – Спасибо. Сейчас почти все непонятно, хороший совет будет часто нужен. А Милу Сергеевну берут?

      – Да, я без нее не соглашался идти. Ну ладно, мне еще нужно созвониться кое с кем. Как примешь решение, дай знать, и поскорее, время поджимает.

      Я позавидовал исходящей от шефа энергии. Видно было, что он все решил для себя и готов к новым боям.

      – Хорошо, Виктор Борисович, не позже пятницы.

      Я вернулся в приемную и в раздумье забыл закрыть за собой дверь.

      – Что, Мила, действительно так плохо все?

      – Плохо, Миша, все кувырком.

      Она встала и аккуратно закрыла дверь.

      – И контора новая неудобно для меня расположена, придется с двумя пересадками ездить.

      – А ты уже смотрела?

      – Да, ездили мы с Виктором Борисовичем смотреть. Кабинетик неплохой и комната отдыха, небольшая, но имеется. Но вот приемная нескладная какая-то, и дуть там будет зимой из окна.

      – Ну, окно заклеить очень просто. Позвони мне, как переедете. Кстати, как там пропускной режим?

      – Хорошо, я сразу сообщу тебе телефон, как только переедем. Звони, Миша, пропуск я тебе выпишу. Кофейку не хочешь?

      – Спасибо, меня Клавдия Петровна угостила.

      Я попрощался, зашел в свой сектор, предупредил Клавдию Петровну о том, что сегодня уже не буду на работе, но не стал вести разговор о грядущих неприятностях. Впрочем, наверняка она уже все знала, получив по беспроволочному институтскому телеграфу сплетни о предполагаемых изменениях – поди, уже всю неделю в институте судачат. И только я ничего не знал, так как не заходил сюда с прошлой среды. Да и сказать ей нечего, разве только вместе погоревать об окончании свободной жизни. Можно, конечно, побродить по отделам, выяснить подробности у приятелей, но не хочется выслушивать лицемерные соболезнования. Все равно ни от кого, кроме Виктора Борисовича и дирекции, ничего не зависит.