Острова и море. Эрнест ХемингуэйЧитать онлайн книгу.
сказал Бобби. – Но это только начало. Ей-богу, хорошо бы нам с вами нарисовать и ураган. Кстати, кто-нибудь изобразил гибель «Титаника»?
– Да, но не в большом масштабе.
– Мы можем и за такое взяться. Это кораблекрушение всегда волновало мое воображение. Вы могли бы передать холодное безразличие айсберга, отходящего в сторону после столкновения с кораблем. Все вокруг в густом тумане. Проработать каждую деталь. Вот, например, мужчина, который садится в одну лодку с женщинами, говоря, что он, как яхтсмен, сумеет им помочь. Нарисуйте, как он, огромный, как бык, лезет в лодку, наступая на женщин. Этот яхтсмен напоминает мне того типа, что спит наверху. Почему бы вам не подняться и не нарисовать его спящим – может, понадобится для картины?
– Думаю, надо все-таки начать со смерча.
– Том, мне хочется, чтобы вы стали великим художником, – сказал Бобби. – Бросьте заниматься ерундой. Вы просто растрачиваете себя. Смотрите, всего за полчаса мы задумали три картины, а я еще не задействовал все свое воображение. Вспомните, что вы рисовали до сих пор? Негра, который ловит на берегу черепах. Даже не зеленых, а самых обыкновенных. Или двух негров в ялике с копошащимися лангустами. Зря тратите время, дружище. – Бобби замолчал и, быстро наклонившись, глотнул из стоящей под стойкой бутылки.
– Это не в счет, – сказал он. – И вы ничего такого не видели. Так вот, Том, у нас задуманы три по-настоящему замечательные картины. Великие картины. Мирового класса. Могли бы висеть в Хрустальном дворце[4] рядом с другими шедеврами. Кроме первой, конечно, – там нет того размаха. А ведь мы еще и не начинали. Не вижу причин, чтоб не написать одну картину вместо всех остальных. Что вы об этом думаете?
Он снова приложился к бутылке.
– И о чем будет картина?
Бобби перегнулся через стойку, чтобы никто их не слышал.
– Не отмахивайтесь от такого замысла, – сказал Бобби. – Пусть вас не пугает его величие. Есть же у вас воображение, Том. Нам под силу изобразить Конец Света. – Он немного помолчал. – В натуральную величину.
– Чтоб мне провалиться! – изумился Томас Хадсон.
– Не провалитесь. Ада еще нет. Он только открывается. Трясуны трясутся в своих церквях на горе и говорят на непонятных языках. Рядом черт цепляет их на вилы и швыряет в телегу. Они вопят, стонут и взывают к Иегове. Повсюду валяются негры, а вокруг них и прямо по ним ползают мурены, лобстеры и морские пауки. Здесь же рядом огромный открытый люк, в него черти бросают негров, священников, трясунов и всех прочих, и они исчезают навсегда. Сам остров погружается в воду, а разные акулы – и акула-молот, и макрелевая, и тигровая, и пилоносы – плавают кругами и заглатывают тех, кто пытается улизнуть от вездесущих вил, которыми их загребают и бросают в открытый люк, откуда клубами поднимается пар. Пьяницы пытаются хлебнуть напоследок из бутылок, отбиваясь ими от чертей. Но тем все-таки удается насадить их на вилы, а если кого и смоет волной в открытое море, то там он становится добычей китовых акул, больших
Хрустальный дворец – огромный выставочный павильон из стекла и чугуна, построенный в Лондоне в 1851 г. Сгорел в 1936 г.