Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи. Станислав ВторушинЧитать онлайн книгу.
угроза объединения вокруг него всей реакции. Лев Давидович обвел всех своими маленькими, искрящимися, словно раскаленные угли, глазами и спросил:
– Что будем делать?
– Я не понимаю твоего вопроса, – налегая грудью на край стола, тут же сказал Урицкий. – Решение может быть только одно – расстрелять. И чем быстрее, тем лучше.
– Моисей Соломонович прав, – поддержал его Познер. – Расстрел Николая явится последней точкой во всей истории царской России.
– Где его расстрелять? – спросил Троцкий.
– Там, где он находится, – в Тобольске, – сказал Урицкий. – И, повторяю, это надо сделать как можно быстрее. Контрреволюция собирает силы.
На Яковлева обрушился шквал эмоций. Еще совсем недавно царь считался наместником Бога на земле. Каждое его слово имело силу закона. А сейчас о нем говорят как об обыкновенном преступнике. Умом он понимал, что вся власть находится в руках людей, сидящих за этим столом. Но имеют ли они право так легко распоряжаться жизнью царя? Помазанника Божьего, как называли Государя в России? Да и кто они по сравнению с Государем, хотя и бывшим? Ведь всего несколько месяцев назад в России никто не слышал ни об Урицком, ни о Познере, ни о многих других. Яковлев с напряжением ждал, что скажет Троцкий, сейчас все зависело от него. Троцкий сделал большую паузу, затем спросил:
– А что думают остальные?
Яковлев заметил, как опустил глаза Луначарский. Но сидевший рядом с ним Менжинский порывисто соскочил со стула и сказал:
– Моисей Соломонович прав. С царем надо кончать.
Зиновьев и Каменев согласно кивнули. Они тоже походили на двойников, но не внешностью, а поведением. У них никогда не было разногласий, всегда и во всем они действовали заодно. Яковлев понял, что участь царя решена именно этими кивками. Осталось поставить последнюю точку. Но, к его удивлению, Троцкий отказался сделать это.
– Над царем надо устроить открытый всенародный суд, – переводя взгляд с одного несогласного на другого, твердо заявил он. – Я готов выступить на нем обвинителем. Обычный расстрел ничего не даст. Наоборот, он сделает царя святым. В России любят мучеников. Массам необходимо рассказать о преступлениях не только нынешнего царя, но и всего русского самодержавия. Этот процесс укрепит наши позиции в стране и докажет всему миру законность советской власти.
Над столом повисла напряженная тишина. Ее нарушил Бонч-Бруевич.
– А что думает Ильич? – глядя на Троцкого, спросил он.
– Ильич склоняется к суду, – тихо ответил Троцкий. – Демократическому суду в демократическом государстве.
И Яковлев понял, какой великолепный спектакль разыграл Троцкий. Все было заранее решено им и Лениным. Но если царя все же расстреляют, все будут знать, что ни он, ни Ленин к этому не причастны. Одного не мог понять Яковлев – зачем понадобилось на совещании его присутствие? Быть свидетелем обсуждения? Но это слишком банально.
В