Амнистия. Андрей ТроицкийЧитать онлайн книгу.
голос. Женщина из первого ряда, возбужденно жестикулируя, что-то громко кричит.
Аплодисменты стихают, женщина продолжает кричать. Локтев вглядывается в зал, вслушивается в слова. Женщина подходит к сцене, показывает пальцем на Локтева. «Он убийца, а не драматург. Он убийца», – кричит женщина.
Локтев выпускает из рук букет желтых роз, он узнает в женщине недавнюю ночную пассажирку.
«Он убил человека. Я сама видела, как он убил человека», – продолжает надрываться женщина. Крик тонкий, истошный, его и на улице, должно быть, слышно. Артисты разбегаются в стороны. Только режиссер Старостин, не понимая, в чем дело, стоит рядом и удивленно пучит глаза. Наконец, он хватается за лысую голову, закрывает ладонями уши и, быстро двигая короткими толстыми ножками, мчится вслед за артистами.
На сцене остается один Локтев. Он хочет уйти, но ноги не слушаются. В зале шум, свист, крики. «Он убийца», – кричат люди. Локтев бледнеет, он плачет, хочется провалиться сквозь землю, хочется умереть. «Убийца, убийца, – кричат зрители. – Верните наши деньги…»
…Локтев сорвал с себя простыню, сел на разложенном диване, потряс головой, силясь стряхнуть с себя ночной кошмар, клочья дремоты. Который час? Он взглянул на настенный часы, ровно полдень. Солнечный свет пробивается сквозь плотно задернутые занавески. Локтев провел ладонью по липкой потной груди, поднялся на ноги, снял трубку телефона, набрал номер и, услышав знакомый голос режиссерской секретарши, попросил позвать Старостина к телефону.
– Герман Семенович, я не смогу сегодня придти, – сказал Локтев вместо приветствия.
– Это ещё почему? – трубка фыркнула. – Сегодня же художественный совет, мы утверждаем твою пьесу. Ты помнишь об этом?
– Помню, поэтому и звоню.
– Ты что, плохо себя чувствуешь?
– Да не то, чтобы плохо, – Локтев постарался собрать мысли, но они разбегались, как тараканы. – Но и не очень хорошо.
– Не очень хорошо, – передразнил Старостин. – Сегодня такой день, такой день… Решающий для тебя день. Ты должен быть в театре, как штык. Понимаешь?
– Понимаю, но я не могу. Может, вы все решите без меня?
– Твою пьесу могут не утвердить, – голос Старостина потускнел. – Спросят: где автор, где наш драматург. Смотри, конечно, но на твоем месте, я бы пришел и, будучи даже мертвым.
– Я, правда, не могу, хотя ещё и не мертвый. Я заболел.
– Ну, ты и выбрал день, чтобы заболеть. А подождать не мог с этим делом?
– Прошу вас, замолвите за меня словечко.
– Боюсь, члены худсовета тебя не поймут.
Старостин бросил трубку.
Локтев принял холодный душ, растерся ворсистым полотенцем. Он прошел на кухню, выпил чашку кофе и попытался съесть пару бутербродов, но еда не лезла в горло. Надев темные брюки и светлую безрукавку, он запер квартиру, спустился вниз. Добежав до остановки, вскочил в отправляющийся троллейбус, покативший по раскаленной солнцем улочке.
Войдя на территорию